— Как она? — аэр мотнул головой в сторону сестры, так и оставшейся стоять на стене.
Лан, прищурившись, из-под ладони смотрела на башню. Кажется, она даже и холода не чувствовала. Хотя через тонкую рубашку и шерстяной жилет морозец должен был уже подобраться к остывающей коже.
— В порядке, — буркнул Редгейв. — Велела… В общем, ты там десятникам передай: баб трепать так, чтобы хозяйка не видела и не слышала. Трупы пусть за собой прибирают. Начнут допытываться у местных, где золотишко на чёрный день припрятали, так тоже по-тихому.
Нагдар быстро глянул на аэру и отвернулся кивнув.
— Передам. Только вот…
— Она обещала из своей доли монетами солдатам отплатить.
— Это, конечно, неплохо, — лейтенант королевской гвардии сплюнул красным. Видимо, не все зубы сохранить сумел. — Только сам понимаешь, уважения ей это не прибавит.
— Пойди, сам объясни! — рыкнул охранник. — Скажи, мол: недостойно это настоящего элва законную добычу из зубов рвать и потеху портить.
Чернявый снова поверх плеча Редгейва посмотрел на Кайран, мотнул головой, да и пошёл вниз, придерживая у пояса топор, небрежно сунутый за широкий ремень.
То, что Её Величество аэром Натери недовольна, Даймонду объяснили весьма доходчиво. На просьбу об аудиенции Арика ответила сразу, пригласив элва посетить свою сиятельную особу на следующий же день. А потом на следующий. И ещё раз на следующий. Причём время встречи назначалось непременно на утро. О том же, что она переносится, Греху сообщали поздним вечером. Так и торчал шесть дней кряду под дверьми личных королевских покоев, веселя весь двор и тихонько скрипя зубами.
Наконец, видимо, вспомнив легенду о сотворении мира, на седьмые сутки королева соизволила выслушать элва. Но не в комнатах, а в саду. Что могло означать одно из трёх: Арика им всё ещё недовольна, а от ближнего круга элв отлучён. Её Величество собирается всучить своему верному шпиону очередную миссию. Или королеве приспичило прогуляться, и она решила совместить приятное дело с беседой. Хотя нет, имелся и четвёртый вариант: госпожа просто захотела переговорить в саду. Потому что так монаршая пятка пожелала.
Как бы то ни было, а пришлось плестись в сад. Конечно, заранее аэру об этом не сообщили и плаща он с собой не прихватил. Аран, понятно, не острова. Но без тёплой одежды и тут зимой некомфортно. С другой стороны, это обстоятельство Греху на руку сыграло. Наверняка на фоне заснеженных кустов и клумб его белый с серебром наряд смотрелся особенно эффектно. А эффектных мужчин королева любила чуть больше чем обычных.
Но на приближающегося Даймонда она только мельком глянула через плечо и продолжила крошить бисквит толстым, как исилойские купцы, снегирям. И не прекратила своего занятия, даже когда элв за её спиной на колено встал, прижав правую руку к сердцу. Этикет такого приветствия не подразумевал. Но, опять-таки, королеве нравилось.
А пауза затягивалась. И ногу, упёртую в снег, начинало всерьёз ломить.
— Ну и что ты у меня собираешься клянчить на этот раз? — наконец, поинтересовалась Арика.
— Поверьте, Ваше Величество, я и в мыслях не желал ничего у вас просить, — пожалуй, гораздо более привычное обращение «желаннейшая», в данный момент употреблять не стоило. — Но на Архипелаге произошли события, которые, уверен, будут небезынтересны моей королеве.
— А я всё ещё твоя королева? — рассеянно поинтересовалась Её Величество.
— Были, остаётесь и будите всегда, — горячо заверил Даймонд, чувствуя, что деревенеть начинает не только колено, но и всё, что выше. — Я верноподданный Арана. Но этим верность не ограничивается. Вы королева моего сердца и души. И я…
— И о происшествии на островах мне доложил почему-то не ты, — оборвала элва госпожа. Что само по себе было странно. И настораживало. Обычно Арика слушала дифирамбы в свою честь, пока певец не охрипнет. Впрочем, лёгкая хрипотца в мужском голосе ей тоже нравилась. — Что тебя так задержало, аэр Натери?
Аэр Натери — не Мой Грех. Дела совсем плохи.
— Меня ранили, Ваше Величество. Я не посмел явиться в таком состоянии.
Между прочим, объяснение не хуже любого другого. Даже лучше. Больных, раненных и, вообще, недужных Арика на дух не переносила.
— И кто же тебя ранил? Враги?
Её Величество соизволила-таки обернуться.
— Враги, — скорбно согласился Даймонд.
— Чьи враги?
— Ваши, моя королева.
— Кругом враги, — хмыкнула госпожа. — И все почему-то мои. Встань, Грех. И подай мне руку, тут скользко.