Базар не базар, но похоже!
Опять, как когда-то, поэты-дрозды
Свои оставляют повсюду следы.
Мы птенчиков видим — чижей и чижих
И бодрое слышим чириканье их.
Синичкам и прочим пернатым сродни,
Довольствуясь, в сущности, малым.
Беспечно и мило щебечут они,
Порхая
по разным журналам.
С журнальных страниц
на страницы газет
Пичужки различной расцветки,
Почти не имея особых примет,
Порхают, как с веток на ветки.
Стихов их почти не меняется суть —
Заигранный слышим мотив мы.
У них разве перья моднее чуть-чуть
Да экстравагантнее рифмы.
Никто не мешает их милой игре.
Блаженно,
как в садике дети,
То в «Смене» чирикают,
то в «Октябре»,
То в «Юности»,
то в «Литгазете»…
Вот кошка бежит,
вот взошла на крыльцо,
Все любо синичкам-поэтам.
Увидят свое же, в веснушках, лицо,
Они чик-чирик и об этом.
Тут садик заметят, тропинку и пруд,
Там — смятый цветок у ограды
И тонкими сборничками издают
Лирические рулады.
Как просто!
Не надо ни лиры, ни нот.
Вагоны…
Перроны…
Дремота…
И «где-то» на станции
«кто- то» зовет
«Зачем-то»
«куда-то»
«кого-то»…
Читатель к рифмованным трелям привык.
Как пташке не сделать поблажки?
И вот все бодрей — чик-чирик, чик-чирик —
Чирикают милые пташки…
Альбомные песенки,
гладенький стих
И…
Жаль, Маяковского нету на них!
БРАНЬ
Блещут витрины,
мчатся машины…
Женщины…
Школьники…
Дети…
Народ.
И вдруг ядовитой струей матерщины
Кто-то
площадь,
рыча, обдает.
Парень шагает по площади бодро.
Вот он уставил
прямо на вас
Полные злобы
помойные ведра
Все ненавидящих,
мутных глаз.
С рылом кувшинным,
с душою мышиной,
Тешит себя он
густой матерщиной.
Эта грохочущая
матерщина —
Скромных познаний его
вершина.
Ругань!..
Вошла ему в кровь и плоть она.
Мыслей нет,
голова пуста,
Только вонючая эта блевотина
Хлещет и хлещет
из крана-рта.
Не околело,
живет до сих пор
Слово
тяжелое,
как топор,
Сердце и нервы
грызущее слово,
Слово — наследье
гнилого
былого.
Слово,
грязнящее души и труд,