— Так я… — хотел объяснить Витя.
Но папа не стал его слушать, махнул рукой.
— А-а… Иди домой, там тебя мама ждёт.
Мягко стукнула дверца «жигулей». Негромко заурчал мотор. Дядя Сеня ничего не возразил папе, ни слова не сказал в Витину защиту. Дядя Сеня один сел в машину, и она легко покатилась с асфальтового кольца под горку.
А Витя, тяжело вздохнув, зачем-то поправил в кармашке хрустящий дядин Сенин рубль и понуро побрёл к подъезду.
Лифт стремительно вознес Витю на седьмой этаж.
Дверь Витя открыл своим ключом. Шоколадка совсем размякла в кулаке. А в квартире вкусно пахло варёным мясом.
Портфель полетел под вешалку. Куда же шоколадку? Дядя Сеня тоже удружил — сунул, как младенцу, подарочек.
— Ботинки! — закричала, выглядывая из кухни, мама. — Куда ты лезешь в ботинках? А портфель! Где место твоему портфелю? Я когда-нибудь приучу тебя к порядку?
Шоколадку Витя решил пристроить на столике у зеркала. От этой шоколадки даже руки уже стали липкими. И странно — в одной руке держал, а липкими стали обе руки. Витя протянул руку с шоколадкой к столику и… даже чуть подпрыгнул от радости.
На столике у зеркала, между шарфами и шляпами, лежало письмо.
— От деда! — закричал Витя.
Дедово письмо враз заглушило в Вите все обиды. Витя вообще не умел долго обижаться. А тут такое! Если Витя чем-то по-настоящему и гордился, то, конечно, прежде всего дедом Колей! Потому что дед Коля — военно-морской лётчик-торпедоносец! Да ещё полковник! В Витином городе полковники, правда, иногда встречались. Но чтобы военно-морские лётчики-торпедоносцы…
Дед Коля каждое лето ездил с бабушкой в отпуск и, как правило, заглядывал в родной город на Волге. И очень может быть, что раз пришло от деда письмо, то вскоре…
— Положи письмо туда, где оно лежало, — сказала мама. — Разве ты не видишь, что оно адресовано папе? И сейчас же сними ботинки. Сколько нужно тебе повторять?
Дедово письмо действительно, как обычно, было адресовано папе. Внуку писем дед не писал. И Витя, с сожалением повертев письмо в руках, осторожно положил его поверх шляп.
А вечером неожиданно выяснилось, что дед Коля написал на этот раз письмо не только своему сыну. Выяснилось, что он написал письмо как бы одновременно и сыну, и его жене, и даже внуку. Потому что у деда Коли произошло событие совершенно исключительной важности. И это событие вплотную касалось всего семейства Корневых.
Да что там касалось! Дедово письмо враз изменило всю в общем-то спокойную и довольно размеренную жизнь Корневых. Но, впрочем, не так само письмо, как то, что вскоре за ним последовало.
Глава одиннадцатая
На эшафоте
Как-то в разговоре с мамой Витин папа сказал, что если его вызывает к себе в кабинет начальник и начинает ругать, то папа в это время старается думать о чём-нибудь своём.
Может, папа пошутил, а может, нет. Но папины слова вспомнились Вите, когда его с Федей Прохоровым вызвали в кабинет к завучу, или, как говорили в школе, на эшафот. Их вызвали на эшафот с третьего урока, в понедельник. В субботу произошла вся та история с билетами, а в понедельник их с третьего урока уже вызвали к Ивану Грозному.
Из класса Витя с Федей вышли, сопровождаемые понимающими взглядами товарищей.
За окнами школьного коридора хмурилось серое небо и шумел тёплый весенний дождь. Капли воды кривыми дорожками стекали по стёклам. Пелена дождевого тумана прикрыла город и затихшую Волгу.
— Я так прямо чувствовал, что этим кончится, — проворчал Витя. — Быстренько Ивану Грозному доложили, кто достал Светлане билеты на москвичей. Кто же это ему мог доложить? Вот всыплет он нам теперь! Любу так он небось побоялся вызвать, у неё папа. А нам за неё отвечай.
И, сказав про Любиного папу, Витя вспомнил слова своего папы. Про то, о чём папа думает, когда его вызывают к начальнику. А может, такая мысль у Вити и появилась именно потому, что Любин папа был начальником?
— Ты вот что, Прохоров, — сказал Витя. — Ты, как, значит, Иван Грозный начнёт про своё, думай прямо совсем про другое. И тогда сделается совершенно не страшно.
— Про чего — про другое? — не понял Федя.
— Ну, он начнёт про те билеты, а ты прямо думай, как мы с тобой на рыбалку пойдём.
— На рыбалку? — захлопал глазами Федя. — Как — на рыбалку? Сейчас? Заместо эшафота?