— Полный порядочек, — сказал он наконец и сдвинул на виски наушники. — Билл разыскал парнишку, которому тоже хочется завязать с вами связь. Ему двенадцать лет, он учится в школе и зовут его Энди. Довольны?
Мы были очень довольны, но ничего не понимали. Какой Энди?
— Из Страны Великих Озёр, — пояснил дядя Коля, — из города Чикаго, который, как известно, расположен на берегу озера Мичиган.
— И вы с ним сейчас разговаривали?
— Нет, пока с Биллом. Билл тоже живёт в Чикаго. Энди придёт к нему на следующую связь. Вы хорошенько подумайте, о чём хотите его спросить и что думаете ему рассказать.
Мы летели домой как на крыльях. Мы будем разговаривать с мальчиком Энди из города Чикаго!
Я ворвался в квартиру, как раскалённый метеор. Я крутанул глобус. Чикаго! Это не по трубе к Вовке стучать. Это прямо через весь земной шар, на другую его сторону.
Я посмотрел на пол. Под нами два этажа. А потом земля. И где-то там, может быть, прямо подо мной, Чикаго. В Чикаго тоже стоят дома. Они стоят под нами вверх тормашками. В одном из них живёт Энди. До его дома сквозь землю, наверное, такое расстояние, как всё равно миллиард этажей. И хоть бы что. Здесь стучишь, а там слышно. Совсем как по трубе к Вовке.
Волшебная гайка
Мягких полов в школе не бывает. Ни в классах, ни в коридоре. Филя Боков знал это лучше других. Во-первых, в Филином классе учился второгодник Гера Дубровцев. Во-вторых, на жёсткий пол удобнее падать человеку с мягким характером, чем с твёрдым.
Филя обладал характером до удивления мягким. Мягче, чем перина. По определению Филиного папы, у него вообще был не характер, а простокваша.
Поэтому, когда Гера Дубровцев выставил ногу, Филя, как всегда, не заметил её. Филя споткнулся и неуклюже шлёпнулся в проходе между партами.
Захихикали девчонки. Филин портфель отлетел к Викиной парте. Вика насмешливо сузила глаза и прикрыла ладошкой рот.
— Ну, чума в маринаде! — закричал Гера Дубровцев и схватился за ботинок. — Самый любимый палец отдавил!
Филя дотянулся до портфеля, поднялся и робко шмыгнул носом. Холодная простокваша растеклась по Филиному животу, добежала до коленок и опустилась в пятки.
— Ничего я тебе не отдавил, — буркнул Филя. — Я даже не наступил тебе.
Жирный Боря Чинин, по прозвищу Бобчинский, радостно гоготал. У него тряслись щёки и три подбородка.
— Не отдавил? — крикнул Дуб. — Ещё как отдавил! Даже косточка хрустнула. Извиняйся давай, а не то после уроков всыплю.
— Га, га, га! — тряс подбородками Бобчинский.
— Почему это всыплешь? — несмело поинтересовался Филя. — Ты мне нарочно ножку подставил.
— По шее всыплю, вот по чему, — объяснил Дуб. — Проси прощения.
Вика снова прикрылась ладошкой.
Филя прошептал:
— Не буду я просить. Это нечестно.
Он сел на своё место, рядом с Лёвой Селютиным, и положил в парту портфель. Длинный Лёва Селютин обходил Геру Дубровцева за километр.
— Ты Марии Никифоровне скажи, — зашептал Лева, прижавшись щекой к парте. — Скажи. Чего он?
Кляузничать Филя не любил. Он даже маме ни разу не пожаловался на Геру, который всё время ставит подножки, толкается, без всякого отбирает марки, бодается головой в живот и ещё после уроков поджидает в школьном дворе. Пожалуйся на него, а потом ещё хуже будет. Дуб тогда совсем проходу не даст.
Правда, от мамы с папой всё равно не утаишься. Все беды написаны у Фили на лице. Это с пальто можно отряхнуть снег. А с лица синяки не отряхнёшь.
— Опять, что ли, контузия? — спрашивает вечером папа.
— Споткнулся просто, — бурчит Филя.
— Эх и недотёпа же ты, Филимон, — сокрушается отец.
Он ещё говорит, что Филе лучше всего лежать на печке. Потому что если человек думает, что он слабее и глупее всех, то в конце концов он действительно станет самым слабым и самым глупым.
— Простокваша, — машет рукой папа.
Филя и сам знает, что простокваша. А что делать, чтобы была не простокваша? Характер ведь не пиджак, который, если он не понравился, можно переодеть или вообще другой купить. Характер какой достался, такой и носи, его в шкаф не спрячешь. Даже вообще неизвестно, где он находится, этот характер, — то ли в голове, то ли в животе, то ли в коленках.
— Наступать нужно, — твердит папа, — атаковать. Победить можно только в атаке.
— Чему ты учишь ребёнка? — возмущается мама. — Не слушай его, Филя. Умный всегда отойдёт в сторонку и не станет связываться с хулиганами.
Маме легко так говорить. А если отходить некуда? Кулаки у Геры потвёрже, чем школьный пол. Да тут ещё Вика прикрывается ладошкой.