– Не понял, каким образом родственные связи могут помочь излечению девушки?
– Болезнь Элен особого свойства, – после секундной паузы сказала Ирил. – Скорее из сферы духовного, нежели физического.
– Безумие?
– Нет. С разумом у нее все в порядке. Одержимость.
– А почему вы не прибегните к помощи церкви?
Ирил тяжело вздохнула.
– Я пыталась. Пара церквей сгорела.
– Почему вы считаете, что родственники помогут?
– Нужно увеличить силу Элен, и тогда она изгонит Чердже сама.
– Вам известно имя беса?
– Да. Дух Чердже разделился между Элен и молодым человеком. Стоит им встретиться, как начинаются катаклизмы. К несчастью, Нэти Рикат и Элен любят друг друга, и разлука причиняет им боль.
Отец Федор задумался, и какое-то время в комнате было тихо. Вольф снова молча курил у окна, Женя тщательно складывала салфетку голубем, Ирил сидела, неподвижно глядя в пространство. Наконец, противно зажужжала влетевшая в окно муха, отец Федор погладил бороду.
– Сдается мне, вы не договариваете самого главного! – сказал он наконец. – Почему эта дрянь вселилась в девушку?
Ирил тяжело вздохнула, Вольф швырнул сигару за окно и повернулся к священнику:
– А вам не кажется, что вы слишком много вопросов задаете?!
Лицо Ирил словно подернулось пылью, стали очень заметными морщинки у глаз, засветилась седина в волосах.
– Оставь, Герни, – сказала тихо. Да, это я виновата. Чердже притащил этот парень, Нэти. Я думала, что справлюсь, хотела изгнать, а Элен сунулась…
– Послушайте, дамочка, если вы не хирург, вы ведь не лезете делать больному ампутацию?! Почему вы считаете, что работать с бесами проще, чем отрезать человеку ногу? Молчи, волчара!
Последний окрик относился к Вольфу, чье недовольство стало уж очень заметным. Ирил что-то вновь сказала не по-русски, и Вольф сразу обмяк, расслабив мышцы. Ирил продолжила:
– Если вы можете помочь, помогите.
То, что Ирил не стала спорить, объяснять и доказывать, понравилось Жене. Жене вообще все больше нравилась эта женщина, которую еще сегодня утром она не знала совсем.
– Где вы оставили девушку?
– В Улатине, в гостинице. Мой человек приглядывает, чтобы не происходило слишком уж больших безобразий.
– А парень?
– Он далеко отсюда. На островах.
– Везите их обоих сюда. Я знаю место, где им помогут!
Ирил впервые занервничала:
– Элен я привезу завтра же, но добраться до островов быстро не получится!
– Госпожа Данни, если мы это не сделаем быстро, следующего случая нужно будет ждать года три!
– Батюшка, а если попросить Сергей Данилыча?! – подала голос Женя.
Отец Федор впервые улыбнулся:
– А кто будет просить? В последний раз мы с ним слегка разругались.
– Я поеду завтра в город с госпожой Данни и зайду к Сергей Даниловичу!
– Это наш знаменитый авиатор. Граф – Сергей Данилович Утицын. Аэроплан его конструкции изъявили желание купить англичане. Если вам удастся договориться, возможно, он и в самом деле доставит вас до островов быстро.
– Я поговорю с Сергей Даниловичем, – тихо сказала Женя и почему-то покраснела.
Герни
Дурацкое перетягивание каната, в которое нас с Ирил втянул отец Федор, не поколебало моего отношения к бывшему священнику. Этот человек понравился мне с первого взгляда. Правда, для человека он был подозрительно магически силен, но у нас, оборотней, не принято рыться в чужой родословной. Мало ли что там можно отыскать!
25
Отец Федор ушел довольно быстро. Приезжие разошлись по отведенным для них комнатам. Женя тоже ушла к себе. На пороге ее встретил сердитый Бусик. Он успел хорошенько выспаться и теперь хотел есть. Песок, который Женя оставила в ящичке в уголочке (по примеру общения с котятами), был разворошен и усыпан обрывками шерстяных ниток с вязальных клубков.
Женя отругала зверька за вольное обращение с вязанием, но он захныкал так жалобно, что пришлось принести с кухни печенья и орехов. Бусик мигом замолк, пристроился к мисочке с печеньем и принялся набивать лакомством рот.
Тем временем Женя открыла окно, придвинула к столу тяжелый венский стул и взяла книгу. Начала читать, но, перевернув несколько страниц, поймала себя на том, что бездумно смотрит в окно.
Тишина в комнате нарушалась только хрустом печенья да громким тиканьем часов на столе рядом с Женей. Бронзовая пастушка на них привычно кормила с руки овечку. Книги в застекленном шкафу светили золотыми буквами на переплетах. На изразцах печи целовались голуби. Кровать с белоснежным покрывалом, бугрилась горкой подушек. Все привычное, все знакомое.