— Беги быстрей! Все нутро горит, нет никакого терпения…
Дочь послушалась мать и, несмотря на позднее время, побежала на речку босая, неодетая. А мать и на этот раз заперла дверь и не пустила дочь, когда та вернулась с речки.
— Мама, открой скорее! Холодно на дворе! — просит дочь.
— Выйди замуж за среднего брата — впущу.
Дочь не соглашается:
— Что ты говоришь, мама! Разве можно выходить за родного брата — за это нас земля поглотит!
— Не выйдешь — не впущу, — настаивает мать.
Сколько дочь ее ни упрашивала, не открыла она ей двери. Волей-неволей пришлось согласиться.
Спустя три дня и эта девушка стала женою брата, а брат — мужем родной сестры.
Чем дальше, тем чаще мать стала напиваться; в кабаке на водку денег не хватало — она шла к соседям и просила пива. Трезвая бы постыдилась просить, а пьяной ей было все равно.
И вот как-то опять пришла она домой во хмелю и послала за водой младшую дочь.
— Нутро горит, нет терпенья! Сбегай-ка за свежей водицей!
Девушка заторопилась и, не обувшись и не одевшись, побежала на реку. А мать тем временем заперлась в избе и, когда дочь вернулась с водой, не пустила ее.
— Мама, впусти скорее, — просит дочь. — Замерзла я!
Мать свое:
— Выйдешь замуж за младшего брата — впущу.
— Опомнись, что ты говоришь! За такой грех нас земля поглотит.
Но как дочь ни упрашивала мать, та ее так и не впустила в избу. Тогда дочь в сердцах выплеснула воду из ведер, а ведра бросила на землю и взмолилась:
— Пюлехсе, Пюлехсе! Пусть из разлитой воды образуется речка, пусть разбитые ведра обернутся лодкой, а коромысло — веслами!
Пюлехсе услышал мольбу девушки и сделал все так, как она просила. Девушка села в лодку и поплыла по реке. Рекой она выплыла в Волгу и на правом берегу ее увидела маленькую избушку.
— Дай хоть сюда зайду обогреться, — сама себе сказала девушка.
Она причалила к берегу, вышла из лодки, привязала ее к дереву и вошла в избушку.
В избушке сидела за рукодельем девица ее лет. Обрадовалась ей иззябшая гостья. А девица, между тем усаживая гостью рядом с собой, говорит:
— Как ты сумела добраться сюда, дорогая сестрица? Ведь моя мать — злая колдунья! Она за версту чует людей по запаху и съедает их. Ну как она сейчас заявится домой — не уцелеть тебе. Давай я поскорее оберну тебя в веник и поставлю у двери, может, удастся так спасти тебя.
Девица превратила гостью в веник и положила у порога.
Вскоре примчалась ее мать и только успела открыть дверь — сразу же расфыркалась, раскричалась:
— Фу-фу, что-то пахнет у нас человечиной!
— Ты же день-деньской питаешься человечиной, — ответила дочь, — какому же запаху и быть-то у нас?
— Коли так, — немного утихомирилась старуха, — дай мне тот веник. Я хоть его съем.
Дочь у колдуньи была умной, сообразительной.
— Чем же я тогда пол буду мести? — сказала она и не дала матери веник.
Недовольная старуха недолго пробыла дома, села в свою ступу и опять умчалась по своим делам.
Пока колдунья носилась по белу свету, девушки убрались по дому: подмели пол, напряли пряжу и смотали ее в клубки.
Но прошло какое-то время и старуха опять заявилась домой. Дочь едва успела превратить гостью в помело и приставить к печке. Еще не успев переступить порог, старуха опять расшумелась:
— Фу-фу, что это у нас человечиной так крепко пахнет?
— А чем же еще пахнуть, раз ты питаешься человечиной? — ответила ей дочь.
— Ладно, подай мне помело, — просит старуха, — я хоть его съем.
— Что ты, мама! Чем же я буду золу выметать из печки? — отговорилась дочь и опять спасла девушку-гостью.
Старуха повертелась, покрутилась в избе, дела себе никакого не нашла и опять умчалась в своей ступе.
Пока ее не было, девушки порукодельничали, поговорили о том о сем. В разговоре гостья спросила свою новую подругу.
— Что ты мучаешься со злой матерью? Уйдем отсюда вместе. Поди-ка, не пропадем, хуже, чем здесь, не будет.
Дочь колдуньи согласилась, и они решили: как только старуха снова умчится в своей ступе, тут же убежать из дома.
Опять является старуха в избушку и опять за свое:
— Фу-фу, хоть нос зажимай — воняет человеком!
Дочь успела превратить подругу в иголку и, прикалывая ее к платью, отвечает:
— Да какому же другому запаху и быть у нас?!
— Что за иголку ты там прикалываешь? — заметила старуха. — Давай я хоть ее проглочу.
— Где же я достану другую иголку и чем буду шить? — и на этот раз отговорилась дочь.
Старуха отстала. В доме все было прибрано, никакого дела себе она не нашла и, еще немного покрутившись, она в конце концов опять умчалась в своей ступе по белу свету.
Не теряя времени, девушки собрали все необходимое в дорогу, сели в лодку и поплыли по Волге.
За версту чуяла колдунья. Должно быть, свое чутье она передала и дочери. Прошло немного времени, дочь старухи прислушалась и говорит своей подруге:
— Слышу, мать гонится за нами по берегу. Пока помолчим, не будем разговаривать.
Немного погодя, опять прислушалась.
— Мать все еще бежит за нами, не отстает.
Только сказала она эти слова, лодка села на мель, хоть и плыли они самой серединой Волги. Покачали они лодку, веслами пробовали упереться — ни с места.
Как раз в это время пролетала над ними галка. Та девушка, чьей была лодка, попросила галку:
— Галочка-подруженька, слетай к моим родным, расскажи им о нашем горе. Скажи, что среди Волги сидим на мели.
— Кранк-кранк! — прокаркала галка в ответ. — Пригодятся галке девичьи глаза. — С тем и улетела.
Летит сорока-белобока. Девушка и к ней с просьбой:
— Белобокая сестрица, слетай к моим родным, поведай им наше горе. Скажи, что среди Волги сидим на мели.
— Чак-ка-как, чак-ка-как! — застрекотала сорока в ответ. — Пригодятся белобокой девичьи глаза. — С тем и улетела.
Летит, наконец, серая кукушка. Девушка к ней с просьбой:
— Кукушка-серушка, слетай к родным братьям и сестрам, поведай им наше горе. Скажи, что посередь Волги погибаем на мели.
Кукушка сжалилась над девушками. Полетела в деревню, села на конек родительского дома девушки и закуковала:
— Ку-ку, ку-ку, добрый молодец! Красному Яру[17] — красного быка, шербет[18] в желтом ковше и юсман[19] в желтой чаше.
Услышал кукушку младший брат девушки, но ничего не понял. Побежал к ворожее и спросил ее:
— На коньке нашего дома, тетя, кукует кукушка, но я не понимаю ее кукованья. Не сходишь ли послушать, не скажешь ли, о чем она кукует?
Старушка-ворожея пошла с парнем и послушала кукушку. Потом подумала-подумала и так сказала:
— Кукушка велит тебе принести в жертву Красному Яру красного быка, затем выпить шербет из желтого ковша и поесть юсман, замешенный в желтом блюде.
Парень, не мешкая, побежал и привел на жертвенную поляну в лесу красного быка; купил меду и сготовил шербет, замесил тесто и испек юсман. На поляне было слышно, как кукушка все еще продолжала куковать.
Когда на жертвенного быка брызнули водой, бык встрепенулся. В то же мгновенье земля разверзлась и дом вдовы-пьяницы по самый конек провалился. Провалился вместе с пьяной хозяйкой и с ее переженившимися детьми.
Между тем парень с ворожеей закололи быка, поели юсмана и запили шербетом, а оставшуюся пищу понесли домой. Подходят к месту, где стоял дом, а дома-то и нет. Из-под земли виднеется только конек. Не только парень, ворожея и то удивилась и испугалась.
В тот самый миг, когда встрепенулся обрызганный водой жертвенный бык, лодка с девушками на Волге сама собой снялась с мели и поплыла дальше.
Доплыла она до деревни, в которой еще недавно жила девушка, вышли они с подругой на берег, пошли по улице. Ищет девушка свой дом и не находит.