— О, богатырь пришел, иди с нами в карты играть, — приветливо встречают его. — Мы нынче ночью идем грабить царя, хочешь — пойдем с нами.
— Пойду, — отвечает царь.
Пошли они грабить царя. Один подошел к дворцу и говорит:
— У царя свет горит. Зайду-ка, посмотрю.
Зашел в царский дворец и увидел в одном зале людей всякого звания. А из разговора понял, что они хотят убить царя и кого-то из своих посадить на царский трон.
— Завтра пасха, мы пойдем в церковь, а после обедни я позову царя в гости и дам ему вина с ядом, — сказал, должно быть, тот, кого они прочили на престол.
Все с ним согласились.
Вор послушал еще немного да и вернулся к товарищам.
— Что там за огонь? — спросил его царь.
— A-а, нас это не касается, — махнул рукой вор. — Там разная знать собралась, сговариваются царя убить, чтобы его трон занять. Хотят после обедни пригласить царя в гости и подсыпать ему в вино яду.
Тут Петр Первый почесал затылок. Было отчего почесать!
Воры нагрянули в дом с царской казной, забрали деньги, поделили меж собой и начали пить-гулять.
Не пьет лишь царь. Дождавшись, когда перепившие разбойники захрапели мертвецким сном, Петр выбрался на волю и ушел восвояси.
Наутро царь идет в церковь. Во время службы дьякон возглашает «многая лета» царю, все молятся за здоровье его императорского величества. А после обедни один из близких сановников Петра приглашает его в гости. Петр идет. Хозяин ставит перед ним бокал с вином.
— Нет, — говорит Петр, — я так не пью. Вначале хозяин должен сказать тост и выпить первым, — и подает бокал хозяину.
Тот — делать нечего! — пьет и замертво падает.
Тогда Петр приказывает арестовать тех, кто хотел свергнуть его с престола. А потом посылает за атаманом воровской шайки и говорит ему:
— Хватит вам, добры молодцы, жить злым разбойным ремеслом. Поступайте-ка ко мне в телохранители, я из вас гвардейцев сделаю.
Воры-разбойники, понятное дело, охотно согласились.
ПУСТЬ СТАЛЬНАЯ САБЛЯ БУДЕТ ДЕРЕВЯННОЙ
днажды Петр Первый заглянул по дороге в небольшой кабачок. Там на ту пору сидел один уже изрядно охмелевший солдат-улан.
— Ты кто? — спрашивает солдат царя.
— Я — Олёшка, — отвечает Петр.
— Садись со мной, — приглашает солдат. — Будем вместе пить.
Только солдат хочет угостить своего нового друга Олёшку, а деньги-то у него, оказывается, кончились. Что делать, как быть? Солдат снимает свою уланскую саблю, отдает ее в заклад, берет штоф водки и угощает Олёшку. Петр с ним выпивает, а сам нет-нет да на погоны солдата поглядывает, из какого он эскадрона запоминает.
На другой день, прямо с утра, проводит Петр смотр того эскадрона. Солдат вскакивает с постели, туда-сюда — нет сабли, она в закладе, а сходить — нет времени. Тогда он находит старый эфес-рукоять, вставляет в него наскоро отесанную деревянную саблю. Вставил деревяшку в ножны — ее и не видно стало, а рукоять сверху и вовсе форменная.
Во время смотра Петр нарочно придрался к одному солдату, в чем-то обвинил его и подводит к своему знакомцу:
— Отруби-ка этому служаке голову!
Приказ есть приказ, его не ослушаешься.
— О, господи! — взмолился улан. — Этот солдат ни в чем не виноват: так пусть же моя стальная сабля будет деревянной! — с этими словами он вытащил саблю из ножен, и она, всем на удивленье, и вправду оказалась деревянной.
— Молодец! — похвалил Петр солдата. — И пить ты мастак, и отвечать умеешь.
ГОРДЕЙ И АРТЕМИЙ
или в старину два соседа — Гордей и Артемий. Гордей был богат, а Артемий беден.
Как-то оказались по соседству и их загоны в поле. Выехали они пахать и сеять свои полоски. В поле у богатого Гордея его пегая кобыла ожеребилась, а жеребенок возьми да и ляг под телегой Артемия. Бедняк Артемий в шутку сказал:
— Гляди-ка, моя телега ожеребилась.
Гордей шутки Артемия не принял.
— Нет, — вполне серьезно возразил он, — это моя кобылица ожеребилась.
В это время мимо проезжал с охоты царь. Услышал он спор и решил вмешаться.
— Вы мне к завтрашнему дню приготовьте ответ на вопрос: что на свете всего слаще и приятней? Кто даст правильный ответ, тому и будет принадлежать жеребенок.
У Гордея была жена Катерина, у Артемия жена умерла, он жил с дочерью Ориной.
Вечером, возвратившись с поля, оба они рассказали о споре-разговоре; первый — жене, а второй — дочери.
Жена Гордея посоветовала мужу сказать, что слаще и приятней меда на свете ничего нет.
Дочь Артемия Орина дала другой ответ на вопрос царя: она сказала, что нет ничего на свете слаще и приятнее сна.
На другой день соседи пошли к царю.
— Слаще и приятней меда нет ничего на свете, — говорит Гордей.
— Нет на свете ничего слаще и приятней сна, — сказал Артемий.
Царь их выслушал и сказал, чтобы они завтра дали ему ответ на новый вопрос: что на свете всего сильнее?
Жена Гордея сказала мужу, что сильнее их пегой кобылицы никого нет. Дочь Артемия ответила по-другому: она сказала, что нет ничего сильнее воды, она может разрушить все, что ей попадется на пути.
Пришли на другой день к царю Гордей и Артемий.
— Ну, кто на свете всего сильнее? — спрашивает царь.
— На свете, пожалуй, никого нет сильнее нашей пегой кобылицы, — ответил Гордей.
— А ты что скажешь, Артемий? — обращается царь к бедняку.
— На свете нет ничего сильнее воды, она может снести и разрушить все на своем пути, — отвечает Артемий.
Тогда царь задает новый вопрос: кто на свете всех быстрее?
Жена Гордея советует мужу ответить, что вряд ли кто найдется быстрее зайца.
Орина, дочь Артемия, дает совет отцу ответить, что ничего нет на свете быстрее мысли.
Приходят соседи к царю.
— На свете нет никого быстрее зайца, — отвечает Гордей.
— Нет ничего на свете быстрее мысли, — говорит Артемий.
Тогда царь спрашивает у Гордея:
— Кто советчик у тебя дома?
Гордей отвечает:
— Дома советы мне дает жена.
О том же самом царь спрашивает и Артемия.
Артемий ответил, что у него есть дочь Орина, она и дает ему советы.
— Теперь, — говорит царь, — я вам задам еще три вопроса и ответьте на них сами, без подсказки. Первый вопрос: как велико расстояние от одного края земли до другого?
Гордей отвечает:
— Так велико, что и в век не пройти его.
Артемий дает свой ответ:
— Недалеко, за одни сутки можно пройти, — говорит он. — Солнце утром поднимается с одного края, а к вечеру доходит до другого; ночью, завершив круг, опять поднимается на том же месте.
Царь задает второй вопрос:
— Далеко ли от земли до неба?
— Далеко, — отвечает Гордей. — До неба никто не может подняться.
— Не очень далеко, — в свой черед говорит Артемий, — должно быть, не больше версты; когда по вечерам там зажигаются огни — они хорошо видны с земли, а когда там ездят по облакам на телеге — грохот ее колес мы тоже хорошо слышим.
Царь опять спрашивает:
— Далеко ли до дна земли?
— Нет, недалеко, всего какая-нибудь сажень, — отвечает Гордей.
— Далеко, — говорит Артемий. — Мой отец ушел туда тридцать лет назад и не только до сих пор не вернулся, но от него даже не пришло пока еще ни одного письма.
Ответы Артемия царю понравились.
— На самом деле твоя телега ожеребилась, — сказал он. — Бери своего жеребенка.
Гордею пришлось согласиться; с царем спорить не будешь.
А царь говорит Артемию:
— Твоя дочь Орина умнее меня, и я бы хотел ее взять за себя замуж. Но только при таком условии: я тебе дам быка, а ты скажешь Орине: пусть этот бык отелится и принесет телку. А та телка пусть вырастет и отелится, чтобы было молоко для нашей свадьбы.