Папа жил в двух мирах, в двух реальностях, потому что второй мир – мир эпохи Возрождения, Леонардо, Рембрандта – был для него так же реален и осязаем почти физически, как и мир советских судов, колоний, тюрем; ведь в этом другом мире он чувствовал себя более комфортно, более свободным. Там человеческие страсти, поиски истины, великие достижения… А что было в первом? Папа был энциклопедически образованным человеком и то, что его интересовало, он постигал глубинно, до самых оснований. Это в одинаковой мере касалось и эпохи Возрождения, и судьбы отдельного человека, которому он пытался в ту минуту помочь. Без этой второй реальности он не мог бы делать того, что он делал в первой.
«От нас ушел читатель Богата» – сказал после папиного ухода на одной из летучек его друг Александр Агранович. Да, этот читатель ушел и не вернулся. Потому что возвращаться было не к кому. Папа ощущал человеческую боль как свою собственную, он именно со-страдал, но сострадал действенно. И люди, которые к нему обращались, это чувствовали. Он был очень одинок в вообще-то совершенно чуждом ему окружении. Когда один из читателей написал мне с возмущением, что в «Литературной газете» на стене с фотографиями тех, кто там работал, нет папиной, я не удивилась, потому что это очень символично.
«Уважаемая Ирина Евгеньевна! Очень рада, что Вы есть, значит есть продолжение Евгения Богата, который в свое время многим служил нравственной опорой в жизни, в том числе и мне. Для меня его книги были огромной радостью познания, и когда его не стало, я внезапно физически ощутила пустоту исчезновения важной части нашего мира.
Кто он? Что он? Откуда пришел и почему ушел так рано? – эти вопросы всплывали время от времени в сознании. Интернета тогда не было, информации никакой, и вопросы оставались. Сейчас во времена всеобщей информатизации ответить на них, казалось бы, проще. Но о Евгении Богате она достаточно скудна по-прежнему!
Было бы очень здорово, если бы Вы написали о своем отце воспоминания или что-то в этом роде! Осязание его личности – стало нравственным уроком многим, и радостью для тех, кто его помнит и любит. Конечно, мои дети и их поколение (а я Ваша ровесница) предпочитают другие жанры, и я подозреваю, что нравственные ориентиры у них часто другие. Другое время. Но все равно такие люди должны оставлять по себе знак и память, и кому как не Вам ее сделать живой. С уважением Антропова Елена Борисовна».
«Здравствуйте, уважаемая Ирина Евгеньевна! Совсем недавно я познакомился с творчеством Вашего отца. Оно стало для меня настоящим откровением. Знакомство это началось с отрывка из книги"…Что движет солнце и светила". А точнее – с отрывков из писем Эдуарда Гольдернесса… Сказать, что эти письма поразили меня – это ничего не сказать! Все то, чем я жил до этого, о чем думал, мечтал, чего хотел достичь в том великом чувстве, которое составляет "единственное в мире чудо — любовь", все это с точностью до слова, до интонации – в этих письмах. А ведь я родился в тот год, когда Гольдернесса не стало.
Сам я живу в Украине. Занявшись в интернете поиском хоть какой-то информации об этом человеке, понял, что единственная ниточка, которая поможет мне найти его следы, может быть, есть у Вас. Понимаю, что просьба моя несколько необычная, она не относится ни к издательской работе, ни к распространению книг. Я хотел бы узнать, где похоронен Эдуард Гольдернесс.
И еще… напишите пожалуйста как найти место захоронения Евгения Михайловича Богата. В предисловии к "Удару молнии" он приводит слова Стендаля: "Великие души остаются незамеченными… Великих душ гораздо больше, чем принято думать". Они в полной мере относятся к Евгению Михайловичу. У Вашего отца ВЕЛИКАЯ ДУША. Я почел бы за честь познакомиться с ним, но поскольку теперь общаться я могу только посредством написанных им книг, то хотел бы отдать дань уважения к нему как к ЧЕЛОВЕКУ. И поблагодарить его за то, что он сделал (я не побоюсь этих слов) для человечества. С уважением, Комисарук Игорь».