«Где вообще Эби его нашла? Какое совпадение, что именно Райс оказался её любовником?» — эти вопросы мучили Генри, когда он подъехал к особняку.
Мистер Джонсон открыл дверь и пригласил его в кабинет ожидать мисс Крофт. Генри поставил портфель в кресло и подошёл к окну. Он разглядывал сад, где яркими пятнами красовались цветы, а деревья были покрыты яркой майской зеленью. Смотрел на цветы и пытался успокоить бурю эмоций в своей душе, чтобы нормально начать разговор. Щёлкнула дверь, и он обернулся.
— Привет, Генри!
— Привет!
Эби была в белоснежной рубашке с длинным рукавами и чёрных брюках, её волосы были собраны в высокий хвост. Верхние пуговицы на рубашке были расстёгнуты, а зауженные брюки красиво подчёркивали её округлые бёдра. Генри засмотрелся на неё и сглотнул от волнения. Эби села в кресло у стола, откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники.
— О чём ты хотел говорить?
Генри продолжал стоять у окна. Так ему было легче начать, не глядя в её глаза.
— Эбигейл, что у тебя с этим… с Райсом? Зачем ты притащила его на приём?
— Что за вопросы, Генри? Тебе не кажется, что это моё личное дело с кем и куда ходить? — она искренне возмутилась наглости своего помощника.
— Ты не понимаешь, что это вопрос твоей репутации?! — вспылил он. — Спать можешь с кем хочешь, но водить на приёмы всех подряд, да ещё и откровенно вешаться на своего… Ты понимаешь, что завтра это всё будет в светской хронике?
Генри уже подошёл близко и смотрел прямо ей в глаза. Эби встала всего в одном шаге от мужчины и также прямо с вызовом посмотрела.
— Генри, ты переходишь все границы. Я тебе доверяла, и ты подумал, что можешь быть для меня больше, чем другом? То ты упрекаешь меня, что у меня не было нормальных отношений. Теперь тебе не нравится, что у меня появился мужчина, который что-то может для меня значить.
— А он что-то значит? — он наклонился ближе к её лицу и сжал челюсти.
— Если да, то что?! — с вызовом спросила она, не отступая от него.
— Ты не думала, что он просто хочет воспользоваться тобой, чтобы подняться туда, откуда он когда-то свалился в самый низ?
— Бог мой! Генри, что за чушь ты несёшь? В какой самый низ?
— Чтобы вернуться в красивую жизнь, которой его папаша лишил своими преступлениями? Что ты вообще о нём знаешь? Сколько ты с ним знакома? А уже впустила его в свою жизнь, — продолжал негодовать Генри, повышая голос.
— Генри, ещё раз говорю, ты мне не отец, чтобы учить меня, как вести себя с мужчинами, — строго посмотрела на него.
Её зелёные глаза блестели, расстёгнутый ворот рубашки манил его взгляд в глубину, где проглядывались через тонкую ткань округлости в бюстгальтере. Желание обладать этой женщиной прорвало всё его самообладание, и он уже не мог сдерживать себя.
— Разговор окончен. Если у тебя больше нет вопро…
Неожиданно он схватил её и жадно прильнул губам. Эби сопротивлялась, не отвечая на поцелуй и пытаясь оттолкнуть его за плечи. Но необычайная сила проснулась в нём, о которой и сам не подозревал. Ещё сильнее сжав свои объятия, Генри прижал её к кабинетному столу. Эби приоткрыла губы и его язык с восторгом проник внутрь. Он чувствовал близость её тела, и сумасшедшее возбуждение захлестнуло его. Сдавшись, девушка ответила на поцелуй, и Генри громко застонал от этого долгожданного и сладостного момента, который он столько раз представлял в своих мыслях. Но Эби только и ждала, чтобы он расслабился и, укусив его за губу, сильно оттолкнула за плечи. Генри отпрянул на два шага назад, прижимая пальцы к губе и тяжело дыша. Она сердито смотрела на него.
— Теперь я уверенна, что мы не сможем больше работать вместе. Ты перешёл все границы, — она села в кресло и положила руки на стол.
Он отошёл к креслу напротив и, не поднимая на неё взгляд, открыл свой портфель.
— Ты права. Я тоже не могу с тобой больше работать. На следующей неделе найду себе замену и уволюсь. Но, прежде чем я уйду, хочу, чтобы ты узнала кое-что о своём новом любовнике. Я уверен, об этом он тебе точно не рассказывал.
Генри кинул папку на стол. Эбигейл опустила глаза и прочла надпись печатным шрифтом: «Дело № 2448. Джеральд Райс детектив, суперинтендант CID[13]». Сверху красовался красный штамп «Внутреннее расследование».