— Не стоило, Наташ!
— Поздравляем! Ты — наш герой!
— Да дайте же ему корону, в конце-то концов! — не выдержав сего грандиозного представления, раздраженно рявкнула подруга. Причем, так внезапно и так громко, что Синицына подпрыгнула на месте от неожиданности. — Про скипетр и трон не забудьте, подхалимы!
Смех прекратился. Воцарилась тишина.
Красницкий что-то нечленораздельно хмыкнул и устремил свой «величественный» взор на их парту. Всего на миг «зацепился» отрешенным взглядом за Ирину, но и этого оказалось достаточно, чтобы сердце девушки стремительно ухнуло в пропасть. Внимательно прищурившись, молодой человек уставился на Ленку.
— О, привет, Белова!
От подобной наглости Ирина просто онемела.
«Нет, я что, прозрачная? Со мной здороваться не нужно? Или его приветствия только избранные достойны? Ну скотина! Ну что с него взять?»
— Привет! — нехотя отозвалась Ленка.
— Говорят, ты совсем из-за Макарова расклеилась? На учебу забила?
— Говорят, в Москве кур…
— Не паясничай!
Суровый тон Красницкого ничего хорошего не предвещал. А уж тот факт, что одноклассник уверенной поступью двинулся в их сторону — и подавно.
— Отвали, Славик!
— Не отвалю, Лен, — сдвинув в сторону соседние стулья, оперся обеими руками о столешницу их парты. — Ты давай, прекращай эту хрень!
— Э! Я к числу твоих жополизов, ой, простите, почитателей, не отношусь! Не надо мне указывать!
Вячеслав рассмеялся:
— За это, Лена, я тебя и уважаю! — ошарашил внезапным признанием. — И беспокоюсь о твоем будущем! Соберись уже! Хватит сопли-то на кулак мотать. Нормальная же девчонка! Все при тебе! Найдешь другого!
— МНЕ. НЕ. НУЖЕН. ДРУГОЙ.
— Че, прям так любишь его?
— Люблю!
Очевидно, будучи не в силах более выносить его тяжелый сканирующий взгляд и подавляющую ауру, Ленка отвернулась.
Принялась разглядывать пейзаж за окном.
— Давай заключим сделку, Белова? — вновь привлек ее внимание Слава.
— Какую?
— Ты берешь себя в руки и сдаешь все экзамены на «хорошо» — «отлично». В общем, заканчиваешь школу достойно. А я, в свою очередь, устраиваю тебе прощальную встречу с Макаровым. Идет?
Она развернулась столь быстро, что Ирина отчетливо услышала характерный хруст позвонков на ее шее.
«Ой, мамочки!»
— Что ты сказал? — встрепенулась Белова, пронзая Красницкого абсолютно ошалевшим взглядом. — По… повтори!
— Зачем? Ты и так все прекрасно слышала!
— Ты сейчас серьезно? Правда, сможешь это устроить?
— Еще как смогу! Виктор — мой двоюродный брат. Пока он работал здесь, я не имел права распространяться по данному поводу. Теперь уже все равно. Решай скорее, Лен. Считаю до десяти. Один. Два…
— Я согласна! Согласна!
— Молодец! Можешь же, когда хочешь!
— Славик…
— Да?
— А ты видел… ее?
— Кого?
— Не включай идиота! Девушку его!
— Ну, видел! И что?
— Какая она?
— Эффектная, если тебя интересует чисто ее внешность.
— Ясно. Красотка, значит…
— Слушай сюда, Белова! Внимательно слушай — дважды повторять не стану. Ты тоже красивая, Лен! Ты у нас очень-очень красивая! Правда, парни?
— Да!
— Конечно!
— Разумеется!
«Что? Что, черт возьми?»
Ирина вздрогнула всем телом и жадно втянула в себя воздух.
«Я, значит, страшная, как жаба? А Ленка… моя Ленка… красотка?»
Да, подруга, безусловно, была похожа на ангела, но…
«Боже, как больно! Как же сильно жжет! Там. В груди».
Что-то происходило с ней. Прямо сейчас.
Странное. Необъяснимое. Пугающее до безумия.
Грудную клетку точно стальными прутьями стянуло.
До хруста ребер. До искр из глаз. А, нет. То не искры.
То слезы. Слезы, готовые хлынуть по щекам в любой момент.
«Почему? Ну почему? Не из-за его же слов?»
«Нет! — успокаивала саму себя. — Конечно, нет!»
Казалось, еще чуть-чуть, еще мгновение, и Ирина точно сойдет с ума.
От переизбытка эмоций. От обиды, заставляющей кровь воспламеняться в жилах. Пытаясь отвлечься, она сделала первое, что пришло на ум.
Яростно впилась зубами в сочное яблоко, которое до сего момента сжимала в ладони. В тишине кабинета раздался такой страшный хруст, словно Синицына не кусочек фрукта откусила… а как минимум ногу несчастному бегемоту.
Одноклассники загоготали, надрывая горло, а она застыла, подобно каменному изваянию, так как почувствовала на себе его взгляд.
Тяжелый. Малярийный. Парализующий.
Всполошившись не на шутку, Ира проглотила это проклятое яблоко, даже не разжевывая. А он все смотрел, не проронив ни звука. Даже не мигая.