— Юра? Ох, Юра, Юра! А фамилия у Юрочки имеется?
— Зачем тебе ее знать?
— Банальное любопытство! Надеюсь, он — реальный человек, а не «воображаемый друг»?
— Естественно, реальный! По-твоему, у меня не может быть парня?
— Конечно нет! Кому ты нужна?
Обидно. До боли. До скрежета зубов.
«Ладно. Юрка простит мне эту маленькую ложь. Обязательно простит».
— Чижов! Доволен?
Слава прыснул со смеха, будто ничего забавнее в своей жизни не слышал:
— Чижов? Чижов? У-ха-ха! Прямо не парочка, а птичье гнездо какое-то, получается! Синичка и Чиж! Пф! Погоди. Погоди… ЧИЖ?
Он ошеломленно уставился на Ирину. Замер, порывисто дыша.
И побледнел, точно всю кровь из него выкачали в одночасье.
— Серьезно? — от былой веселости в голосе не осталось и следа. — Юрка Чижов из седьмого лицея?
Будучи весьма озадачена странной реакцией одноклассника, Ирина лишь настороженно кивнула. И тут же услышала напряженное шипение Славика:
— Немедленно скажи, что пошутила!
— Нет!
Теперь Красницкий буравил ее совершенно иным взглядом.
Потерянным. Болезненным. Потухшим. С таким глубоким упреком и разочарованием смотрел, что во рту стало горько от подступившей желчи.
Чувствуя неладное, Синицына тихонько уточнила:
— Только не говори, что знаешь его! Что вы знакомы!
Тишина. Мучительная тишина.
Лишь спустя некоторое время Вячеслав удостоил ее ответом:
— Трудно не знать человека, с которым тренируешься бок о бок — на одном ринге, у одного тренера — почти восемь лет! Которого считаешь… другом!
«Ой, нет! Как же это…»
Больше на Ирину он не смотрел.
Отступил на шаг, столь сильно стискивая кулаки, что хрустнули пальцы.
А после и вовсе решительно зашагал в сторону выхода.
— Эй! Ты куда собрался?
— Домой!
— Но Мосолов сказал русским языком…
— Мне плевать!
— Считаешь себя главнее директора?
Красницкий остановился у самой двери.
Резко развернулся, и Ирина испуганно отшатнулась.
Ведь таким свирепым видела его впервые.
Его трясло. Сильно. Прямо лихорадило.
— Нет! — рявкнул он вдруг. — Считаю, что растерзаю тебя, сучку, голыми руками, если не уйду! Прямо здесь и сейчас! Придушу, и дело с концом! Ты этого хочешь? Да?
— Но… за что? — глаза нещадно жгло от подступивших слез, готовых пролиться в любую секунду. — Я ведь ничего по-настоящему плохого тебе не сделала!
— Я знаю! — глухо отозвался молодой человек, с жутким отчаянием в голосе. — Знаю, что ты подарила ему на его совершеннолетие! Он… во всех подробностях поведал мне, какой «сюрприз» ты организовала для него! Молодец, Синичка! Хорошо на нем порхаешь! Твой парень от тебя без ума!
Глава 11
«Трясет! Дьявол, как же трясет!»
Нужно уходить. Убираться. Как можно быстрее. Как можно дальше.
Отсюда. От нее. От этой маниакальной нездоровой зависимости.
От безумного желания стиснуть пальцами ее беззащитное горло, полностью перекрывая доступ кислорода. От странной потребности намотать на кулак рыжие волосы и резко дернуть вверх, вынуждая ее инстинктивно приподняться на носочках и громко взвизгнуть. Зачем? Да просто все!
Чтобы наказать мерзавку! Чтобы собственное нутро остыло.
Не жгло. И не заходилось в болезненных судорогах при одной лишь мысли о… о ней. О Синичке, самозабвенно ласкающей Юрку.
«Как посмела? Как ты посмела, дрянь?»
Судорожный вздох. Глубокий. Рваный. Точно огнем опаляющий легкие.
«Успокойся! — твердил он себе, в который раз взывая к последним крохам самообладания. — Вы друг другу никто! Она ничего тебе не должна! Или…»
Мышцы мгновенно превратились в сталь.
Ладони сжались в кулаки столь сильно, что онемели.
А зубы… он чудом не стер их в порошок, сдерживая рвущийся наружу вопль: «Должна! Конечно, должна!»
Красницкий буквально прирос к полу, опасаясь лишний раз шевельнуться.
Опасаясь рвануть к ней и…
Нет. Он не мог с уверенностью сказать, чего хочет больше.
Убить пучеглазую на месте или заставить ее вновь прикоснуться к нему.
Приласкать. Успокоить. Угомонить. И удержать от ошибок.
А она смогла бы. Непременно смогла бы. Если бы только… захотела.
Раздираемый противоречиями, Вячеслав продолжал стоять на месте, будто пришибленный, и таранить девушку убийственным взглядом, с замиранием сердца ожидая ее ответа. Ответа, которого все не было.
Кровь устремилась к вискам, вскипая прямо в венах. Сознание помутилось.