Винс попросил родителей переехать в другой район. Разумеется, они не переехали. И, разумеется, он оставался горбатым гномом до самого выпускного.
***
Когда заканчивается школа, заканчиваются и школьные насмешки. Винс научился танцевать, одеваться и говорить, почти не краснея. Иногда его считали интересным, а порой даже остроумным. Все шло отлично, но настоящие чувства не умирают. Винс встретил Асту на улице, и едва не помахал ей рукой, но сдержался. Он прошел следом, и узнал, где теперь живет его возлюбленная.
Утром он ждал ее с огромным букетом, бутылкой вина и счастливой улыбкой. На букет ушли все деньги, собранные за пару месяцев, но оно того стоит! Винсент Бальядани покажет себя. Он больше не тот горбатый гном из школы! Аста прошла мимо, и даже не взглянула на него.
— Аста! — окликнул Винс.
Она оглянулась.
— Ты меня не узнала?
— Вы мне? Я вас знаю?
— Я Винс! Вини, мы были знакомы в школе. Помнишь?
— А, да-да! Вини. Точно, — Аста заулыбалась, — ты тот горбатый гном из школы. А это мне, да?
Она забрала букет из его рук.
— Какая красота! Поставлю в вазу.
Она опустила букет его в ближайшую урну для мусора, и поцелована Винса в щеку.
— Вот так, тут ему самое место. Это тоже для меня? — Аста забрал бутылку вина. — Спасибо, Вини, выпью со своим парнем. А ты позвони в дурдом, не забудь, я же тебе номер давала. Они тебя искали на днях, бегали тут, кричали: «Вини, Вини, ты где? Возвращайся, мы тебе подружку нашли!». Пока, гном!
Аста скользнула за руль красного седана, посигналила на прощание и исчезла. Облако пыли и мелкие камешки, отброшенные колесами, передали Винсу последний привет, заколотив его по лицу. Он провел рукой по щеке. На пальцах осталась помада и немного крови из ранки, пробитой камешком.
Винс оставил букет в урне и ушел, не выбирая дороги. Светофоры на перекрестах принимали решения вместо него, он шел туда, где загорался зеленый свет, сворачивал наугад и равнодушно шагал под колеса машин. Где-то очень далеко, в другом мире, визжали тормоза и гудели клаксоны, но Винс не слышал.
Он уходил от центра, от привычных кварталов. Город менялся. С улиц исчезли люди, пропали бетонные коробки домов. Убогие городские кусты отошли в сторону, уступая место цветущим деревьям. После пары лет работы в такси начинает казаться, что в городе не осталось незнакомых закоулков, но Винс не узнал место, когда снова начал замечать реальность вокруг. Улица, вымощенная булыжниками, странные кривые деревья, старые дома, стоящие стена к стене. Ни единой машины, ни одного человека. И ни единого прохода между домами, кроме, разве что, дыры в заборе, прикрытой колючими ветками.
Бездомный пес вышел на дорогу за Винсом. Он рыкнул, показывая клыки и характер, и неспешно двинулся к Винсу. «Нечего тебе делать на мой улице, человек!» — так Винс перевел этот рык. Собак он не любил, и выбрал дыру в заборе. Дома на той стороне дыры расступились, и освободили место для площади, совсем крохотной, и пустой, не считая большой статуи в центре.
— Да что за бред? Куда меня занесло вообще? — спросил Винс вслух.
— На площадь Верханы! — ответил девичий голос.
— Чего? — опять спросил Винс. Статуя говорит с ним?
— Чего-чего… — передразнил голос. Девчонка лет пятнадцати выглянула из-за статуи. — Сюда иди. Говорить надо с этой стороны!
Винс послушно обошел статую. Обнаженная мраморная женщина смотрела на него с пьедестала, сжимая в руках копье и зеркало.
— Говорить с кем?
— Ты первый раз, что ли? Смотри — это Верхана, богиня любви. Надо пожелать, что бы кто-то тебя полюбил и принести жертву из крови.
— Жертву? Ты больная?
— Да ты сам больной! Палец надо проткнуть, что бы кровь капнула, и все сбудется.
— Ага, я и вижу! Несчастные влюбленные в очередь стоят, на земле ночуют, что бы к статуе пробиться! Где же они? Если все сбудется — что ж тут нет-то никого? У кого это тут все сбылось?
Гнев и обиду очень удобно срывать на тех, кто не сможет дать отпор, и Винс перешел на крик. Девчонка может и не виновата ни в чем, но на кого-то же он должен наорать за все, что случилось!
— Ни у кого не сбылось, — призналась девчонка. — Но это же потому, что сбывается, только если на самом деле хочешь! Чем сильнее чувства — тем сильнее приворот. Так говорят! Наверное, никто еще пока как следует не хотел. Вот ты хочешь?
— Я-то как раз хочу! — голос Винса сорвался на визг. — Я хочу! Что бы на коленях стояла, тварь, что бы простить умоляла, ползала передо мной!
Девчонка тихо ушла, а Винс стоял один посреди площади и брызгал слюной на ногу статуи на каждом крике.