Есть очень интересный эпизод, я думал вам его рассказать. Но, раз вы задали такой вопрос, я расскажу.
У Карамзина был такой почитатель литературный, до такой степени подражавший Карамзина, что стал пародийным, Павел Шаликов, Петр Шаликов, Петр Шаликов. Как бы то ни было, он написал свое "Путешествие", подражая Карамзину, где он… ездил он недалеко, но он посетил Кронштадт, где Карамзин останавливался по дороге в Европу. Первая точка, когда он собирался. И первым делом, конечно, помня именно этот эпизод, о котором я вам рассказывал, он оправился в комнату, где жил Карамзин. У него уже в голове был образец, как надо осматривать место, где останавливался великий писатель.
И там жила пожилая англичанка. Он объяснил ей, что ему надо, она была совершенно поражена. Она не знала, зачем он сюда пришел, чего он хочет от нее, и так далее, то есть, ничего не получилось. Вокруг Карамзина такая же вот аура международного признания не выстраивалась. Как Карамзину удалось… то есть, он попытался воспроизвести эту модель, но практически не вышло. Так что на это время большого интереса к русской публике нет. Вообще говоря, известно, что, когда Русская армия заняла в 1814-ом году Париж, то местная публика была ошарашена совершенно и потрясена качеством французского языка русских офицеров, их, так сказать, … все ожидали увидеть диких орд, диких варваров. Представление о России было, конечно, совершенно другим. Что эти люди говорят на прекрасном французском обученном французскими эмигрантами, вообще, многие даже поражались тому, -- это зафиксировано, -- что русские вообще белые, что у них белая кожа, это было не для всех очевидно и понятно. Вот.
Вопрос: И еще один вопрос. Вы говорили про литературу, но помимо литературы есть другое искусство, живопись, например. Как она влияла на русских живописцев, а как обмен происходил.
Ответ: Вы знаете, я говорил о роли литературы не столько, как литература влияла на писателей, как таком резервуаре национальном.
Живопись, конечно, играла очень большую роль. Она действовала на людей потому, что она давала зрительные образы, это очень важно. Только что я бы хотел подчеркнуть, это ограниченную доступность живописи. Ведь фотографий не было, телевидения не было, кто это мог видеть? Карамзин описывает, он ходит в Лувре и описывает картины, но описанная картина -- это тоже слово.
Книжные иллюстрации -- безусловно. Лубки и народные картинки, живопись не была доступна такому количеству людей, как литература. Образцы чувств и модели чувств, зафиксированные в литературе, прототипны. В живописи, конечно, гораздо в меньшей степени, но это не значит, что литература единственное искусство. Не меньшую именно в эту эпоху, если не в большую роль играл театр.
А, конечно, сегодня, если мы будем говорить, где возникают эти символические модели чувств, то надо в первую очередь говорить о кино и телевидении в большей степени, я думаю, чем о литературе. Это, конечно, зависит от эпохи, от культурных носителей и так далее.
Стенограмма 2-ой лекции Андрея Леонидовича Зорина:
Зорин: Сейчас тема этой лекции будет в какой-то мере примыкать к тому, о чем мы говорили на предыдущей – тема России на фоне Европы, роли литературы в утверждении этой темы, многие сюжеты будут близкими, но эпоха совсем будет другой.
Словосочетание типа "национальный характер, национальная или народная душа, миссия народная" и так далее сегодня прочно перешли и давно уже из языка научного описания или осмысления реальностей в язык публицистики и бытового общения в научном сообществе они обычно рассматриваются, как только проявления, культурно конструируемых идентичностей, а не как сущностные категории. Но интересно долгая живучесть этих категорий в общественном обсуждении, в дискуссиях и так далее, и она побуждает обратиться к времени, когда они формировались, к романтической эпохи, для европейской культуры -- к самому концу 18-го века, для России -- к 1830-ым годам, когда начались дебаты об исторической роли России, места в России в мире и уникальной духовности и относительных достоинств и недостатках, так называемой отсталости сравнительно с Западом, которые привели к знаменитому расколу на западников и славянофилов, имевшему для судьбы русской мысли столь грандиозное значение.
Устойчивость этого словоупотребления, этого подхода во многом связана с тем, что он на протяжении долгих десятилетий, столетий воспроизводился в русской литературе.