– Кто же с ним не познакомился? – чистую правду сказала.
Глаза генерального сузились до маленьких щелочек, на щеках проступили четче края скул.
– Вместо того чтобы шашни крутить, занялись бы своими прямыми обязанностями. В бухгалтерии с обеда принтер не работает, и никому до этого дела нет.
– Но он же там не один.
Я знала о возникшей проблеме, и где-то через час ее должны были устранить, работа не простаивала, и такое макание в грязь лицом ранило очень больно.
– А если и с тем возникнут неполадки? Работа должна остановиться? Так?
Я начала тихо ненавидеть этот хриплый голос.
С усилием сжала одну руку другой, так что синяки будут. Я проглочу эту обиду. Не сорвусь. Не нагрублю. Но мой личный рейтинг генерального, ранее бывший очень высоким, стал катастрофически падать.
И тут внутри меня что-то лопнуло. Наверное, это было терпение. Я расцепила руки и с размаху бухнула ими на стол. Звук получился оглушающий, и это в тишине закрытого кабинета. Поднявшись со стула, я скопировала позу генерального. Уперлась руками о стол и склонилась в его сторону, так что мы оказались лицом к лицу.
– Претензии к пуговицам есть?
– К каким пуговицам?
Если бы я не была так раздражена, то обязательно бы улыбнулась череде выражений лица, сменявших друг друга.
– А хотите верх белый, а низ черный? Могу устроить. А носки к трусам, хотите, пришью?
Меня понесло. Снежный ком обиды копился, копился и накопился да с горы покатился.
– Зачем? – только и мог он сказать.
– А чтобы не терялись. А то мало ли, вы потеряете один носок, а я буду виновата. Так вы сразу скажите.
Что сейчас будет? Держите меня семеро.
Я была в ярости, точка кипения была пройдена.
– Терпеть не могу, когда на меня кричат, – проскрежетал этот несносный Неждан Натанович.
– А вы не терпите. Впрочем, о чем это я? Эта добродетель вам не знакома.
Мне уже терять было нечего, и я решила выдать все, что думаю.
– Лучше замолчите, а то потом пожалеете, да поздно будет!
Черносмородиновые глаза сверкали.
– Вот только не надо мне угрожать. У нас свобода слова!
Я бы еще про права человека вспомнила…
Со стороны мы, наверное, напоминали двух орущих кошек, вернее, кота и кошку. У нас каждую весну под окнами раздаются пронзительные крики завывающих котов. Та еще какофония. Так что о ней я знаю не понаслышке.
– Зря женщинам дали право голоса, лучше бы они молчали по-прежнему, – выдал Неждан.
– Именно из-за таких мужланов женщин всю жизнь угнетают и гнобят, считая вторым сортом после самолюбивых, чванливых муд…
Я хотела сказать «мудаков», да вовремя язык прикусила.
Мы пыхтели. Еще чуть-чуть – и будет взрыв. Ну или убийство. Правда, кто кого убьет – это еще вопрос. Наши взгляды скрестились, как шпаги у мушкетеров, слова сыпались с частотою автоматной очереди.
Никто никогда так не выводил меня из себя. Может быть, это из-за того, что я чувствую к этому мужчине и не могу показать своих чувств. Либо же всему виной сексуальная неудовлетворенность, о которой мне постоянно твердила Светланка. И теперь она проявилась таким образом. Кто его знает? Но мы с Нежданом перли друг на друга, словно два бульдозера, не обращая внимания на неровности дороги, рытвины и выбоины.
– А что это вы тут делаете?
Ситуация была как в кино. И именно она стала конечной точкой нашего противостояния.
– Ничего! – рявкнули одновременно два голоса на заглянувшего в дверь Аполлона.
– Вы ругайтесь, ругайтесь, – он аккуратненько прикрыл дверь, стараясь не шуметь, – а я тут в стороночке посижу, послушаю.
И этот божок местного розлива взял стул, развернул к себе спинкой и уселся верхом.
Первой не выдержала я.
– Да что это вы себе позволяете? Тут вам не цирк-шапито. Немедленно покиньте кабинет!
И стала в позу, выставив вперед ногу.
Следом подключился Неждан.
– Аполлон, а не пойти ли тебе поработать?
Шеф был более сдержан в выражениях, но было видно, что держался он из последних сил.
– И пропустить самое интересное?
Зам положил голову на спинку стула.
– Нет уж. Увольте. У меня билет в первый ряд.
И этот гад всерьез надумал, что мы продолжим? Мы с Нежданом объединились против него.
– У меня тут не проходной двор.
Это я намекала, что синеглазому надо бы свалить отсюда по-тихому.
– Выйди, мы с тобой потом поговорим, – требовал Неждан.
А тому было хоть кол на голове теши, все побоку. Он взирал на нас с неуемным любопытством пришедшего на представление ребенка.