Джулия не знала, что делать: продолжать смотреть на Гейл или отвернуться. Гейл же тем временем вздрагивала всем телом от возбуждения. Она лежала, запрокинув правую руку за голову. Левая свободно покоилась вдоль туловища. Полные груди слегка свешивались по обе стороны туловища. Правая нога была согнута в колене, а левая вытянута вдоль края дивана, — так что Джулии удалось разглядеть бледно-розовые срамные губы Гейл под кучерявым треугольником волос на лобке. Все дольше взгляд Джулии задерживался на сосках Гейл — темно-пурпурных окружностях идеальной формы. Гейл глубоко дышала полуоткрытым ртом, глаза ее превратились в два знойных зеркала, в которых Джулия разглядела свое отражение.
— Гейл… — у Джулии сорвался голос.
— Почему бы нам не побыть нагишом? — спросила Гейл.
— Гейл… — вновь прошептала Джулия.
— Почему бы нам не заняться любовью? Если нам этого хочется? Кто сказал, что любовью могут заниматься только мужчина с женщиной?! Кто это сказал, Джулия? Откуда этот дурацкий закон? — Гейл вдруг улыбнулась. — Садись, дорогая. Чувствуй себя как дома.
У Джулии недобро засверкали глаза. Она поднесла сигарету к губам, затянулась, отшвырнула окурок прочь и, запахнув халат, превратилась в матрону, которая сейчас будет отчитывать нашкодившего мальчишку.
— Не думаю, что мне хочется продолжать эту игру, — ледяным тоном заявила она.
Гейл одним рывком вскочила с пола — да так неожиданно, что Джулия едва не упала, отступая на шаг.
— Мне что, силой тебя взять?! — закричала Гейл. — Как это проделывают с тобой мужчины, да?! Ну-ка, что там у нас под халатом? — Гейл ухватилась за воротник ее халата, и как ни силилась Джулия воспрепятствовать Гейл, все же ей пришлось отступить под натиском подруги. Гейл стянула халат с плеч Джулии и одним рывком распахнула его. Халат упал к ногам Джулии, и та тоже оказалась нагишом.
Глаза Джулии метали молнии, но нижняя губа вдруг предательски задрожала. Она сжала ноги, но руками прикрываться не стала, а лишь стиснула пальцы, — и обе женщины застыли: одна в агрессивной, другая — в оборонительной позе. Похоже, ни Гейл, ни Джулия не ожидали, что зайдут так далеко.
Одежда стала таким необходимым атрибутом нашей жизни, что раздевание превратилось в нечто самоценное. Подумать только, ведь многие нажили себе миллионные состояния на выпуске картинок, которые не содержат в себе ничего, кроме изображения женщин, внимательно рассматривающих свои гениталии — так, будто они совершают невесть какое открытие.
Все же Джулия понемногу пришла в себя и начала воспринимать свою наготу более естественно. Гейл, пораженная собственной безрассудностью, удивленно покачала головой и медленно поднялась на ноги.
— Ну что? — вдруг улыбнулась Джулия. — Вот мы и голые. Что дальше?
— Теперь нам надо успокоиться и постараться насладиться предстоящим вечером, — ответила Гейл. — Я не думаю, что нам нужно искусственно форсировать события. Мне уже и без того хорошо.
— Что ж, если мы собираемся дефилировать в чем мать родила, то я, пожалуй, затоплю камин.
— Замечательно, — одобрила ее идею Гейл. — А я приготовлю нам что-нибудь выпить и сверну еще один «косячок». — Она бросила недовольный взгляд на проигрыватель: — Господи, у тебя нет ничего поритмичнее? А то мне словно патоки в уши налили.
— Что-то раньше ты не критиковала мои музыкальные вкусы, — заметила Джулия.
Подружки вопросительно уставились друг на друга. Потом Гейл криво усмехнулась:
— Вот переспим друг с другом — тогда, быть может, вообще друг другу разонравимся.
— Можно радио включить — поспешно сказала Джулия, сворачивая неприятную тему. — Хочешь, настрой приемник на рок-н-ролл. — Джулия улыбнулась: — Ты не огорчайся. Мартину тоже не нравились мои музыкальные пристрастия, но у него духу не хватило сказать мне об этом. Это хорошо, что ты меня время от времени встряхиваешь.
— Ладно, — сказала Гейл. Она подошла к стереосистеме, переключила рычажок, настроилась на 102,7 ФМ, и в ту же секунду комнату наполнило собой гитарное соло, поддерживаемое четким ритмом ударных и бас-гитары. Джулия повернулась было к камину, но, услышав музыку, взглянула на Гейл. Та стояла возле колонок, покачиваясь в такт ритмичной музыке. Взгляд Джулии остановился на ягодицах Гейл — те словно зажили собственной жизнью, посылая Джулии недвусмысленные сигналы. Джулии вдруг захотелось пересечь комнату и положить свою руку на темную щель, подрагивавшую, словно тень веточки на водной глади быстрого ручейка.
Но Гейл крутанулась вокруг собственной оси и направилась на кухню.