Здесь Бродвей был пустынен, темен, и даже мрачноват. Но впереди уже блистал разноцветными огнями реклам Великий Белый Путь — сердце ночного Нью-Йорка.
Тут было светло как днем. Все пространство между Пятьдесят пятой и Пятьдесят второй улицами было занято секс-шопами, массажными салонами, кинотеатрами, в которых крутили порнографические фильмы, магазинчиками, торговавшими всякой всячиной — от калькуляторов до искусственных половых органов.
Тротуары запружены проститутками, наркоманами, убийцами, сутенерами, тринадцатилетними мальчишками, которые готовы ублажить за деньги седеющих сладострастников, — и полицейскими. Предполагалось, что стоя на перекрестках, блюстители порядка смогут предотвратить распад и гибель человеческой цивилизации.
Мартин с Джулией дошли до небоскреба «Кэмикл Тауэр», остановились и повернулись друг к другу лицом. Именно здесь под Новый Год собираются сотни тысяч горожан, чтобы посмотреть на фейерверки и на несколько часов вернуться в детство. Джулия с Мартином тоже сейчас походили на детей, которые на секунду выпали из развеселого хоровода.
— Ну вот, — сказала Джулия. — Прогулялись.
— Как это место называется? — пытался вспомнить Мартин. — Перекресток Миров, да?
Джулия улыбнулась:
— Помнишь, как мы радовались с тобой в предвкушении переезда в большой город? Нью-Йорк казался нам самым утонченным, самым замечательным городом во всем мире. А выяснилось, что это всего лишь огромная помойная яма. Скопище несчастных людишек, отравленный воздух, шум и разгул преступности.
— Думаешь, нам было бы лучше, останься мы в Симпсонвилле? Если бы я работал преподавателем физкультуры в школе, а ты нянчила детей?
— Кто знает? — ответила Джулия. — Быть может, мы что-то значили бы в жизни, быть может, сумели бы сохранить семью.
— Значит, сейчас мы — никто?
— Сейчас мы — статисты. Семейные статисты, разведенные статисты, статисты-гомосексуалисты, статисты ставшие последователями статистов-гуру…
— Значит, шансов никаких? — спросил Мартин.
— Шансов на что? — переспросила Джулия. — Ты же сам все прекрасно видишь. То, через что мы собираемся пройти, является лишь отражением всеобщего распада и упадка.
— Он не всеобщий, — уточнил Мартин. — Бабба — вне этого упадка. Моя дружба с Робертом — вне этого. Твоя любовь к Гейл — тоже.
— А наш брак?
— Да, наш брак был частью всеобщего распада.
— Так что же, возвращаться к этому безумию?
— Но мы можем попытаться идти вперед…
— Куда? — спросила Джулия. — К тебе? Или ко мне? Или куда-то еще?
— Ко мне, — ответил Мартин. — И к тебе.
И сжал Джулию в своих объятиях.
— Я и впрямь не знаю, что делать, — призналась Джулия.
— А какие еще есть варианты? — спросил Мартин.
Вопрос вначале показался Джулии риторическим, но потом она задумалась всерьез.
— Мы можем вернуться в Огайо и постараться стать нормальными людьми, — подумала она вслух, но тут же отрицательно покачала головой. — Или можем сейчас разойтись в разные стороны, чтобы никогда более не встречаться.
— А что потом? — настаивал Мартин. — Найти себе по новому партнеру и повторить с ним пройденный нами путь?
Джулия кивнула, а потом добавила:
— Может, твой гуру заберет нас в Индию и мы заживем там как в раю?
— Бабба, кстати, собирается на год-другой вернуться в джунгли. Он говорит, что ему надоели крысиные бега.
Джулия рассмеялась:
— Так и говорит? «Крысиные бега»?
Мартин кивнул:
— Ага. Он услышал где-то эту фразу и теперь повторяет ее постоянно. Она для него равно что новая игрушка для ребенка.
— Мартин, нам все-таки нужно что-то решить, — серьезно сказала Джулия. — По-моему, если ты вернешься в нашу квартиру, это будет абсурдом. Как тебе кажется?
— Наверное, — сказал Мартин. — Хотя мне очень хочется. Но я понимаю, что мы возненавидим друг друга за то, что изменили себе.
— Ну, тогда единственное, что я могу предложить — это отправиться всем в деревню и зажить одной коммуной.
— И кто войдет в ее состав? — поинтересовался Мартин.
— Ты, я, Роберт, Гейл и Эллиот, — перечислила Джулия.
— Эллиот?! — переспросил Мартин. — Боюсь, что он мне не понравится.
— Но Эллиот — муж Гейл, Гейл — моя возлюбленная, а я — твоя жена, так что, если тебе хочется быть со мной, то придется смириться и с присутствием Эллиота.
— А Эллиоту, полагаю, захочется, в свою очередь, прихватить с собой любовницу, — подытожил Мартин, обнял жену за плечи, и они пошли дальше, к Восьмой Авеню, где начинались владения проституток.