— Право, сударыня! — вмешалась леди Мидлтон. — Подумайте, что вы такое говорите!
— Или вас извещают, что ваша кузина Фанни сочеталась браком? — продолжала миссис Дженнингс, пропуская упрек дочери мимо ушей.
— Нет, ничего подобного.
— Ну, так мне известно от кого оно, полковник. И надеюсь, она в добром здравии.
— О ком вы говорите, сударыня? — сказал он, слегка краснея.
— А! Вы прекрасно знаете о ком.
— Я крайне сожалею, сударыня, — сказал полковник, обращаясь к леди Мидлтон, — что получил это письмо именно сегодня, так как оно связано с делом, которое требует моего немедленного присутствия в Лондоне.
— В Лондоне! — воскликнула миссис Дженнингс. — Но что вам делать там в такую пору?
— Мне чрезвычайно грустно отказываться от столь приятной поездки, — продолжал он. — Тем более что, боюсь, без меня вас в Уайтвелл не впустят.
Какой удар для них всех!
— Но если бы вы написали записку экономке, мистер Брэндон? — огорченно спросила Марианна. — Неужели этого будет недостаточно?
Он покачал головой.
— Но как же так, вдруг не поехать, когда все готово? — воскликнул сэр Джон. — Вы отправитесь в Лондон завтра, Брэндон, и не спорьте!
— Будь это возможно! Но не в моей власти задержаться даже на день.
— Если бы вы, по крайней мере, объяснили нам, что это за дело, — заявила миссис Дженнингс, — мы могли бы решить, можно его отложить или никак нельзя.
— Но вы задержитесь только на шесть часов, — заметил Уиллоби, — если отложите отъезд до нашего возвращения.
— Я не могу позволить себе потерять хотя бы час…
Элинор услышала, как Уиллоби сказал Марианне вполголоса:
— Есть люди, которые не терпят пикников, и Брэндон принадлежит к ним. Попросту он испугался схватить простуду и придумал эту историю, чтобы не ездить. Готов поставить пятьдесят гиней, что письмо он написал сам.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — ответила Марианна.
— Ну, мне давно известно, Брэндон, — сказал сэр Джон, — что вас, если уж вы приняли решение, не переубедить! Однако подумайте! Мисс Кэри с сестрицей приехала из Ньютона, три мисс Дэшвуд прошли пешком всю дорогу от коттеджа, а мистер Уиллоби встал на два часа раньше обычного — и все ради пикника в Уайтвелле.
Полковник Брэндон вновь выразил глубокое сожаление, что стал причиной столь неприятного разочарования, но иного выбора у него, к несчастью, нет.
— Ну, а когда же вы вернетесь?
— Надеюсь, как только ваши дела в Лондоне будут окончены, мы снова увидим вас в Бартоне, — добавила ее милость. — И поездку в Уайтвелл отложим до вашего возвращения.
— Вы очень любезны. Но пока совершенно неизвестно, когда я сумею вернуться, и я не смею что-либо обещать.
— А! Он должен вернуться и вернется! — вскричал сэр Джон. — Я подожду неделю, а потом сам за ним отправлюсь!
— Непременно, сэр Джон, непременно! — подхватила миссис Дженнингс. — И может быть, вы тогда узнаете, что он от нас утаивает.
— Ну, я не охотник совать нос в чужие дела. И кажется, это что-то такое, в чем ему неловко открыться.
Лакей доложил, что лошади полковника Брэндона поданы.
— Вы ведь не верхом отправитесь в Лондон? — осведомился сэр Джон, оставляя прежнюю тему.
— Нет. Только до Хонитона. А оттуда на почтовых.
— Ну, раз уж вы положили уехать, желаю вам счастливого пути. А может, все-таки передумаете, а?
— Уверяю вас, это не в моей власти.
И полковник начал прощаться.
— Есть ли надежда, мисс Дэшвуд, увидеть зимой вас и ваших сестер в столице?
— Боюсь, что ни малейшей.
— В таком случае я вынужден проститься с вами на больший срок, чем мне хотелось бы.
Марианне он лишь молча поклонился.
— Ах, полковник! — сказала миссис Дженнингс. — Уж теперь-то вы можете сказать, зачем вы уезжаете!
В ответ он пожелал ей доброго утра и в сопровождении сэра Джона вышел из комнаты.
Теперь, когда вежливость уже не замыкала уста, сожаления и негодующие возгласы посыпались со всех сторон. Все вновь и вновь соглашались в том, как досадно, как непереносимо подобное разочарование.
— А я догадываюсь, какое это дело! — вдруг торжествующе объявила миссис Дженнингс.
— Какое же, сударыня? — хором спросили все.
— Что-нибудь с мисс Уильямс, ручаюсь вам.
— Но кто такая мисс Уильямс? — спросила Марианна.
— Как! Вы не знаете? Нет-нет, что-то о мисс Уильяме вы, конечно, слышали! Она родственница полковника, душенька. И близкая. Такая близкая, что юным барышням и знать не следует. — Чуть понизив голос, она тут же сообщила Элинор: — Это его незаконная дочь!