– Ой, я тебя умоляю, Машенька… Не надо так пафосно выражаться про дедов «жигуленок» – за рулем! Да я в родные Камыши от набережной и с завязанными глазами доеду… Или ты испугаешься ехать со мной?
– Нет, что ты…
– Тогда идем?
– Да, идем… Только совсем чуть-чуть вина выпьем, ладно?
– Ага. Пять стаканчиков на одно рыло – и хватит, – хохотнул Лео. – Не бойся, шучу…
Со двора дома прилетел в комнату чей-то голос, и дед Иван с досадой открыл глаза – только-только задремал на своем топчане…
– Дядь Вань, ты дома? – снова послышалось со двора.
Пришлось вставать, натягивать рубаху, плестись к двери. Посреди двора стоял Павлуша Майдалин, улыбался неловко.
– Я тебя разбудил, дядь Вань? Прости, не хотел.
– Да ладно… – махнул рукой дед Иван. – Какой сон на закате, только голова потом будет болеть, и все. И бессонница ночью замучит. Разбудил, и хорошо, и ладно. Чего пришел-то? Просто в гости или дело какое есть? Хотя чего я спрашиваю, и без того понятно…
– Да, мне бы потолковать с тобой надо, дядь Вань…
– Что ж, пойдем, сядем да потолкуем, если надо. Иди под навес, я сейчас до ветру прогуляюсь и приду.
Это он так в одну секунду придумал, что до ветру прогуляться, мол, надо. Никуда прогуливаться ему вовсе не приспичило, просто передых надо было взять перед разговором. Ясно же, о чем Павлуша толковать станет. О Машутке. А чего, чего с ним, стариком, толковать? Чего он может-то? Розгами Леонку отхлестать за непослушание? Пальцем погрозить да в угол поставить? Э-эх…
Когда он вернулся, Павлуша сидел на самом краешке скамьи, согнув спину и сложив ладони меж коленок. Тоже переживает, наверное. Отец как-никак.
Да, отец, но все равно неказистый какой-то. Малахольный. И глаза всегда такие убитые, будто весь белый свет ему в тягость. Прозрачные, с едва заметной тоскливой голубизной, и все время вверх куда-то смотрят, будто на небесах благости ищут, а от земного житья убегают. Ей-богу, блаженный. Оттого и Павлуша в свои сорок пять, а не Павел, и даже не Пашка.
– Пива хочешь, Павлуша?
– Ну, плесни немного… Посижу тут у тебя, отдохну в тишине. У нас же семья отдыхающих живет, детей у них много, целый день шастают туда-сюда, туда-сюда… Никакого покою нет.
– Вы ж вроде раньше не пускали к себе отдыхающих… Вроде и без того домишко не ахти.
– Мы с Любашей не пускали. Жили себе и жили, до лишних денег и неохочи были. А Маргаритка все решила по-своему… Поживем, говорит, в летней кухне, а в дом курортников пустим, лишняя копейка не помешает. Разве с ней поспоришь? Решила и постановила, и обжалованию не подлежит. Так и ютимся теперь в летней кухне.
– Понятно…
– Да, вот такие дела, дядя Ваня, – тяжело вздохнул Павлуша. – А пиво у тебя вкусное. Видать, не наше, не крымское.
– Да это немецкое вроде… – подтвердил дед Иван. – Вишь, на бутылке по-немецки написано…
– Дорогое, поди?
– Не знаю. Может, и дорогое. А только наше крымское нисколько не хуже будет, вот что я тебе скажу.
– Твои, что ль, таким пивом балуются?
– Мои… – подтвердил дед Иван, подливая Павлуше в кружку. – Брезгуют нашим, крымским, воображают… Как нынче модно говорить, понты кидают, ага. Хоть бы здесь от этих самых понтов отдохнули, так нет ведь! Поганцы такие!
– А где они, поганцы твои?
– Купаться ушли. Жара спала, самый раз хорошо купаться. Теперь только по темноте вернутся.
– И Машутка с ними?
– Не… Машутка с Леонкой в Феодосию подались, по набережной прогуляться. Считай, их тоже долго не будет.
– В Феодосию, значит… Понятно… А я хотел ее домой увести, дядь Вань. А она – в Феодосию… Опять Маргарита на меня ругаться станет…
– Ругаться, говоришь?
– Ну да. Ты ж знаешь Маргаритку, чуть что, сразу скандалить начинает. Пойди, говорит, и приведи свою блудную дочь, а то перед людьми стыдно. Совсем от рук отбилась. Даже непонятно, с кем из троих дяди-Ваниных внуков шашни закрутила, а то, может, со всеми тремя сразу. Каково мне все это, как отцу, слышать, а? Совсем баба распоясалась… Я ей слово – она мне два… Да ладно бы меня злыми словами стегала, а то ведь Машутку! Обидно мне, дядь Вань!
– Ну, понятно, что обидно… – тяжело вздохнул дед Иван, с жалостью глядя на Павлушу. – Да ты пей пиво-то, пей, не мозоль кружку в руках…
– Спасибо, дядь Вань. Добрый ты человек.
– Значит, плохо ты живешь с молодой женой, не складывается у вас… Не надо было тебе с ней связываться, Павлуша. Устоять надо было супротив бабской хитрости. До конца держать оборону.
– Да как против нее устоишь? Вы ж Маргаритку знаете! Пришла и заняла Любашино место, хозяйкой в доме себя объявила.