Динамик будто ждал его — тут же захрипел и произнес что-то невразумительное.
— Это пятьдесят третий, — сказал Олег и нажал тангенту. — Пятьдесят третий, заглушите мотор, вас не понять.
Пятьдесят третий заглушил мотор, и стало чуть внятнее:
— Шестой, шестой, я пятьдесят третий, как слышите?
— Слышу, разбираю вас, — сказал Олег, — прием.
— Шестой, тут на Зареке «Жигули» опрокинулись, без жертв, крыша, стекло, фары и еще по мелочи наберется рублей на триста, машина на ходу — можно пригнать в ГАИ? Прием.
— Давай, пятьдесят третий, гони, — сказал Олег глянув на Мокеева. Тот кивнул. — Гони, прием.
— Слушаю, будем минут через двадцать, — сказал пятьдесят третий — парень он опытный, ничего не пропустит, пусть сам и пригонит. Мокеев погрел руки у батареи, покрутил телефонный диск, набрал бюро погоды. Обещал ему механический голос дождь и минус три градуса.
«Первая ласточка уже есть», — подумал Мокеев про неведомые «Жигули» и приготовил бумагу и авторучки.
Взглянул на часы — они показывали два. Через два часа нужно бы проехаться по Урицкого, Валя должна идти с работы. Через два часа, повторил для себя Мокееа, и тут вошел лейтенант из ВАИ — военной автоинспекции.
— Привет, коллеги! — сказал лейтенант. — Что ж вы заставляете нас вашу работу ломить? Принимайте обормота, он по вашей части, вот... — За лейтенантом вошел мальчишка лет пятнадцати, усики уже пробиваются, глаза бегают, морда растерянная, а перчатками-крагами хлопает себя по ноге, будто не терпится ему.
— Вот, гражданин обормот, — снова представил его лейтенант, — ехал на мопеде и еще на багажнике пацана вез. Как под «КРАЗ» не угодил — чудо какое-то, наверное бог все-таки есть, не попустил, в полуметре колесо прошло...
Булыгин говаривал: земля размокла, колеса асфальт наматывают... или: проси, Мокеев, песок, нету трения... Булыгин любил высказываться. И таким вот соплякам бездумным, как этот мопедист, говорил Булыгин то, что сейчас повторит Мокеев, слово в слово:
— Сколько вам лет, молодой человек? Фамилия, имя, отчество?
— Пятнадцать. Будет в декабре. Санин, Женя.
— Со скольких лет можно ездить на мопеде по городу? А, Санин?
— С... четырнадцати... — как можно уверенней ответил пацан.
— А в чем ваше нарушение, вы поняли, Санин Женя?
— Понял, я больше не буду.
— Заверения — потом, когда разберемся. Меня интересует, что вы поняли, Санин Женя. В чем ваше нарушение, Женя Санин?
— Ну... ехал я... ну, это... скользко, ну, приятеля вез...
— Ну-ну. Теперь слушайте меня внимательно, Санин Женя. Но сначала пойдемте посмотрим ваше средство...
Мопед стоял в коридоре. Посмотрели, вернулись в дежурку.
— Так вот, Санин Женя. На таком мопеде ездить разрешается с шестнадцати лет. Так что это первое ваше нарушение. Кто купил вам мопед? Папа? Так, спросим с папы. Где папа? В командировке папа. Так, это мы сейчас проверим, Санин Женя. Второе — вопрос: когда вы получите паспорт? В шестнадцать лет, правильно. Паспорт закрепит за вами, Санин Женя, гражданские права и даст вам право, относительное пока, распоряжаться собственной жизнью. Так? Я понятно говорю? Понятно, хорошо. Право распоряжаться собственной жизнью что означает? Ну, можно пойти работать, можно прописаться — дома или в общежитии, так? Так. Я рад, что вы согласны. Но запомните, Санин Женя, что даже паспорт, который вы получите через год, не даст вам права распоряжаться жизнью других людей. Вот здесь главное ваше нарушение, Санин Женя, — вы посадили на багажник пацана, посадили на багажник собственного мопеда и, стало быть, рисковали не только своей головой, но и головой приятеля. Какое вы имеете право рисковать чужой головой, Евгений Санин, если вы даже собственной еще не распоряжаетесь?
— Почему ж собственной не...
— А потому, что мопед вам купил папа, на папины деньги, вот почему, — отрезал Мокеев, уже начиная сердиться на этого пацана, привыкшего задираться и стоять на своем. Он и дома, наверное, настоял на своем, и любящий папа выдал ему мопед за двести рублей — то ли на радость, то ль на погибель...
— Вот что, Санин Евгений, поскольку я вам говорю одно, а вы там про себя мните нечто совершенно другое, приходите-ка за мопедом с папой...
— В командировке он.
— Тогда с матерью.
— Она с ним уехала.
— Так. Вместе, значит, уехали.
— Вместе.
— У вас что, большая семья? Кто из детей, кроме вас, Женя?
— Сестра еще, в первом классе.
— Так. Ну что ж, мне торопиться некуда — мопед арестован, вы можете быть свободны. Приедет отец — милости прошу за мопедом и на душеспасительную беседу. Желательно в мое дежурство, после праздников, ясно?