На пороге объявляется знакомый силуэт. Волосы собраны на макушке, хотя редкие прядки все также нелепо торчат в стороны, а хрупкие плечики явно напряжены. Раньше я видел это личико каждое утро. Заспанное, оно недовольно скукоживалось от света, который я впускал в комнату. Лили что-то недовольно бормотала тонким голоском, но все равно улыбалась каждый раз, когда растягивала вслед за руками свое юное тельце. Потом я заставлял её есть кашу. Она сжимала губки от неудовольствия, но мама целовала её в макушку и Лили сдавалась под уговаривающие взгляды всех нас. Она всегда была в центре внимания и любила, когда мир смотрел на нее, не отрывая взгляда. А мир и не мог не смотреть…
Но даже он не знал, что в какой-то момент стоит один раз отвести этот взгляд и он больше не увидит её. И пусть сейчас я вижу её лицо. Я знаю, что это девушка другая…
Удивительно, насколько разными быть практически идентичные глаза.
Она другая. Совсем другая…
Иногда я спрашиваю себя: если бы ни сходство с Лили, чтобы я чувствовал?
Еще совсем ребенок…но такая взрослая… Она видит в мире слишком многое. Временами она замирает и настороженно озирается вокруг, как будто картинки возникают перед ней впервые. И снова видит, но еще больше…
А сейчас…
«Убила» – на тонкой губке появилась кровавая трещинка, да и глаза стали серьезнее. Теперь они уже не наблюдают, а предупреждают о возможной опасности.
– Извини. Пришла без предупреждения – трещина становится все глубже, когда губы начинают шевелиться.
– Ничего. Я почти закончил – я проводил Селену в свой кабинет и сейчас она смотрит, как я пишу эти строки.
– Хрома сказала, что ты писатель. Не думала, что еще остались те, кто пишут от руки.
Я чувствую, как она медленно приближается и останавливается у меня за спиной.
– Я не буду читать. Не волнуйся. Просто мне нравится это действие. Когда перо ходит по бумаге, получается такой, скрипящий звук. Меня это успокаивает. Папа часто пишет чернилами. Говорит, что работа у него такая – любить все, что стирается во времени… и сохранять это, если не для других, то хотя бы в собственном сердце. Думаю, некоторые писатели делают то же самое.
– А кем работает твой отец? – спрашиваю я. Меня удивляет её речь. Она говорит тихо, но так четко, что я могу даже понять, в каком положении находятся её губы.
– Он археолог.
– Хорошая профессия. – Говорю я. – А главное – очень редкая.
Я разворачиваюсь к ней и вижу, как улыбка медленно нанизывается на тугое лицо, но глаза также красноречиво серьезны.
11 глава
– Мы идем вдвоем? – Селена шла рядом с Алексом, но её взгляда удостаивались только прохожие. Их умиротворенные улыбки казались зловещими в тени вечно зеленых деревьев.
– Тебе нужен кто-то еще? – парень остановился, обворожительно вскинул брови и приблизился на опасно личное расстояние.
Селена сделала быстрый шаг назад, не оставляя без внимания проходящего мимо парнишку с лицом подростка. Двухметровый рост заставлял сомневаться в его кажущейся юности. Маленькую головку накрывала широкополая шляпа – трибли, из-под которой торчали непослушные локоны рыжих волос. Низкокалорийное тело было завернуто в плотный плащ с кожаными вставками на месте карманов. Самым странным Селене показались синеющие ноги в сандалиях. Нагие, с кривыми тонкими пальцами и несоразмерно длинными розовыми ногтями. Он, чисто по-мальчишески, подмигнул любопытной юной особе, и, продолжая скрести ногами по мягкой дорожке, прошел мимо.
– Нет. Пожалуй, никого не нужно.
И они снова побрели по улице.
– У Локи дела. Важные. – Алекс наблюдал, как девушка равнодушно тащится рядом. – Гораздо важнее, чем возможность посюсюкаться с чужой беловолосой девочкой.
Но Селена не поддалась на провокацию, а лишь спросила:
– Куда мы идем?
– И это все, что ты можешь сделать? Спросить, куда мне идем – у Алекса что-то зудело внутри и не давало ему покоя. Его раздражали её опущенные глаза, равнодушный тон, и равномерные шаги – Может, просто придушишь меня, чтобы я не стоял между тобой и твоим принцем?
Селена замерла. Все тело её сжалось, беленькие кулочки заскрипели от давления. Она впервые посмотрела на него. Губы исчезли в одну тугую полоску. Белая кожа посерела. Жестокие, бескомпромиссные глаза красноречиво шептали: «Ты хочешь убийцу? Смотри».
Дикий ужас охватил парня. Вся кровь отступила от лица. Сделав над собой титаническое усилие, Алекс попытался изобразить что-то похожее на улыбку.
– Ладно-ладно. Я же пошутил.
– Это не смешно.
– Да-да. Ты права. Это не смешно – закончил он полушепотом.