Да, семейка не была одинока в отвержении общепринятого увлечения иллюзиями.
Пульсирующее небо окончательно рассеялось. Теплый свет нежно коснулся земли и уже равномерно её прогревал. Это было не то надменное солнце, которое так часто не знало меры и отчаянно жарило землю, либо наоборот исчезало с горизонта или пряталось за облаками. Нет. Огромный щит, который теперь защищал небосвод, принимал на себя все хлопоты, связанные с импульсивным характером. Он принимал все разгоряченные удары, заботливо распределял их и накапливал для особо темных дней.
Теплого свечения, выразившегося в участливой погоде, хватало на всех. Оно захватило в свои объятия красно-бурые и лиловые небоскребы с продольными окнами и чернеющими пиками. Как чужие, они расположились вдали друг от друга. Между ними уютно кучковались маленькие разноцветные домики. На забаву уличных художников их делали белоснежными полотнами, а хозяева лишь поощряли подобные всплески творчества. Здесь были бары, магазинчики с едой и напитками, одеждой и обувью, и прочие прелести, так необходимые для уютной жизни.
Селена слегка приподняла хрупкое тельце навстречу благодатному небу. Глаза её слегка увлажнились от внутреннего жара, еще больше разгоряченного теплыми лучами. Так, девчушка позволила теплу собрать росу с её ресниц и, несколько покачиваясь, направилась бродить дальше по зеленым улочкам.
Её крохотная тень ползла по знакомым улицам, перебрасывала свою тушку через небольшие зеленые холмики, лениво поглядывая на отражение хозяйки в поблескивающих витринах. Следом за ней скользило еще одно пятно. Оно было темнее, меньше и двигалось проворнее. Сначала Селена не заметила его и с восторгом вылавливала яркие краски привычных улочек. Тело её не слушалось, но взгляд был кристально чист. Но приятное опьянение слабело, и краем глаза девушка уже заметила подозрительную активность. Шаги становились ровнее, а пятно все не отступало. Селена резко остановилась. Она осознала – её преследуют. Развернувшись на пятках, девушка огляделась. Дорога была пуста, как и небольшие магазинчики. (Они откроются чуть позже, когда город уже окончательно проснется и попросит пряную выпечку). И только за углом одного из них Селена заметила ребенка. Это был маленький мальчик, лет пяти-шести. Чертенок с впалой мордочкой. Мальчонка сжал тонкие губы и очень странно на нее смотрел. Девушка подошла ближе. Она думала, что сейчас он непременно убежит, но он словно примерз к своему месту и к её сердцу. Огромные черные глаза. Зеркальным блеском в них сквозила тьма и печаль, и еще тоска… такая глубокая и всепожирающая тоска. И не было ничего кроме этой тоски… Больше для девушки ничего не было.
Ощущение поглотило её. Не в силах пошевелиться, она дрожала и смотрела как маленькое создание, стиснув в кулачки детские пальчики, шевелит своими бледными губами. Селена пыталась понять, что он говорит. Но уши заложило, а в висках так сильно пульсировало, что она только и делала, что повторяла движение его губ. Но это не помогало. Губы бессмысленно шевелились. Потом мальчик сжал их и ринулся прочь. И вместе с ним исчезло и чувство. Селена растерла плечи и озадаченно огляделась. Что – то не так. Что-то определенно было не так.
2 глава
Неприметные, давно позабытые звуки скитались по родному дому. Но как только тельце Селены дернулось – воскресло сознание, они бросились ей на голову, жадные до возможности вкусить немного славы. Человек, наконец, услышит истинную музыку жизни. Девушка еле открыла глаза – свет буквально выжигал слизистые. Она тяжело развернулась на кровати. Мысли гудели. Люди гудели. Мир гудел. И это было невыносимо.
Трезвость утра стала испытанием. Селена испуганно шарахалась от любого шороха. Легкий прохладный ветерок пробирал до дрожи. Теплый свет бросал в жар. Голос мамочки, обычно приятный, расщепился на тонкие ноты, все вместе они измывались над перепонками. Еда казалось одновременно и соленой, и сладкой, и горькой, и, в общем, не имела никакого вкуса. Дышать тоже было тяжело. Многочисленные запахи смешались и безжизненной пеленой захватили носоглотку, и отдельные, наглые от своей пестроты ароматы то и дело ударяли по легким сквозь смрад мира. Они уже не пленяли своей яркостью, а уничтожали, губили. Пахло везде и всюду. И так сильно, что слезились глаза. Селена не слышала, не видела, не чувствовала. Её тело просто вопило от переполненности, молило об избавлении и готово было взорваться.
Разбухшая, как мокрая вата, Селена тщетно пыталась совладать с собой. Мысли слились с ощущениями и перепутались. И где-то за границами этого варева осталось осознание реальности и себя в этой реальности.