Покамест нам
Грозят войной,
Покамест не спокоен
Шар земной,
Я бы хотел,
Чтоб
В дни победных дат
Гудел
Предупреждающе
Набат, —
Над Волгою гудел
И над Окой,
Над вольным Доном,
Над Москвой-рекой,
Гудел,
Не уставая говорить,
Что с русскими
Не следует дурить,
Что русские,
Как никогда, сильны,
Хотя они
Устали от войны!..
И пусть молчат,
Молчат колокола,
Я знаю —
Память их не умерла,
Она живет —
Над Волгой и Окой,
Над вольным Доном,
Над Москвой-рекой!
ЛЕТО СОРОК ПЯТОГО
Нет ни сопи, ни хлеба,
Только синь-лебеда,
Да холодное небо,
Да в колодце вода…
На глухих полустанках —
Суета, нищета.
В станционных землянках —
Темнота, духота.
Полустанки России
По дорогам бредут,
Где мальчишки босые
Подаяния ждут;
Где недавно устало
Грохотали бои;
Где по новеньким шпалам
Мельтешат воробьи;
Где, лицо по-монашьи
Укрыв до бровей,
Ищут женщины наши
Своих сыновей;
Где мелькают котомки,
Все в дорожной пыли;
Где гремят не винтовки —
Костыли, костыли…
Я бродил неустанно,
Словно жизнь познавал.
На глухих полустанках
С ребятней бедовал.
Мы все беды сносили,
Потому что не раз
Полустанки России
Были домом для нас.
Были домом,
В который
Вновь хозяйка вошла,
Деловито с котомкой
Примостясь у стола,
И негромко спросила:
«Как дела, малыши?»
Шла хозяйка Россия
По смоленской глуши.
И глядела устало
В холодный закат,
На глухих полустанках
Встречала солдат.
Шла за плугом уныло,
Поднимала сады
И на братских могилах
Высевала цветы.
СИЛЬНЕЕ СМЕРТИ
Памяти Тимофея Куролесова
1
Отступали молча.
Без вопросов.
Юные, сутулые слегка…
Сколько нас, парней русоволосых,
Пало на холодные снега!..
Пели пули.
Но и отступая,
Мы вставали на огонь свинца.
Пели пули…
Пули остывали
В наших остывающих сердцах!
Не рябина ягоду роняла,
Не костры пылали на снегу, —
Это мы
Своею кровью алой
Молча устилали путь врагу…
Как обидно!
Вот и мне не драться.
Не поднять тяжелой головы.
Вот и я лежу в могиле братской
Здесь, неподалеку от Москвы.
Понимали: с жизнью расставались.
Только вот понять я не могу,
Почему не дышит мой товарищ —
Черноглазый парень из Баку?
Почему мой друг,
С которым вместе
Возводили домны и дома,
Здесь лежит, не дописав невесте
Первого короткого письма?
Сколько нас навеки отслужило,
Нас — двадцатилетних, озорных!..
Мы мертвы…
Но мы пока что живы
Для своих любимых и родных.
И хоть нам не слышать грома вспышек,
Не бросаться в жаркий гул атак,
Нам еще родные
Письма пишут,
Вяжут рукавицы,
Шлют табак.
Значит, живы!..
Но однажды
Робко
Дернется калитка поутру,
Ахнет мать при виде похоронки.
Вот тогда я, может быть, умру.
2
Ни горевать, ни плакать, ни смеяться…
Не стану я ни старым, ни седым.
Я прожил на земле
Всего лишь двадцать
И потому — останусь молодым.
Послушай, Смерть!
Ты отойди в сторонку,
Ведь решено, что я пока — живой.
А в час, как мать получит похоронку,
Я стану твой, не сомневайся — твой.