Именно такою любовью, которая неразрывна связана с подлинной духовной свободой, любит всякую Свою тварь Бог.
"Распятая правда не обладает ни логической, ни юридической принудительностью. Распятая правда явилась миру, как бесконечная любовь. Но любовь не насилует меня, она делает меня бесконечно свободным. В любви всё становится для меня родным по духу, близким, в любви освобождаюсь я от чуждого и враждебного иинобытия и потому обретаю я высшую свободу. Свобода должна привести меня к любви и любовь должна сделать меня свободным" (Н. Бердяев "Философия Свободного Духа").
99.
К вопросу о свободе нужно заметить, что понятие свободы тесно связано с понятием зла. Можно сделать выбор, как ведущий к добру, но можно и встать на путь зла. Если у нас есть искреннее намерение к выбору жизненного мировозрения, то мы придём к добру. В противном случае злой путь приведёт к духовной смерти. Зло не может входить в состовляющие элементы мировозрения. Зло подобно наносной пыли, с которой необходимо бороться, чтобы не заработать астму. Зло паразитирует на добре. Учитывать его как существенную часть мировозрения и мироздания значит подпадать под его влияние, делаться несвободным в самом широком смылсе. Ибо нельзя любить зло, потому что оно имеет тенденцию и способность возвращаться на объект сознания, которое его впитало. Даже познание зла и его природы не безопасно для всякого. И если случается, когда человек выбирает путь зла, то очень скоро его изначальная свобода до выбора обращается в зависимость от объекта выбора, который приобретает реальные формы, диктующие к тем или иным действиям. Человек становится рабом греха. И поскольку зло не имеет в себе жизненной силы, то очень быстро приходит разочарование в своём выборе, скука, болезни и смерть.
100.
Почему моей личности не присущи качества других? Почему у меня такая именно судьба? Почему я не обладаю такой душой, какою, например, обладал Сократ?
"Увидев Сократа впервые, сирийский маг и физиогном Зопир заявил, что, судя по внешнему виду, Сократ по своей натуре - человек духовно огнаниченный и склонный и склонный к пороку. Это вызвало смех присутствовавших друзей Сократа, но сам он признался, что Зопир совершенно прав и всё обстоит именно так, как он сказал, но ему, Сократу, удалось с помощью разума побороть свои пороки и обуздать страсти" (В. С. Нерсесянц, Сократ. М. "Наука" 1984, с. 47).
А может быть, Сократ был не совсем прав? Может быть, при рождении нам всем присущи всевозможные потенциальные качества и недостатки? И по нашей греховности или по иным причинам мы растеряли одни, развили или не развили другие. А вся наша жизнь теперь заключается в собирании растерянногоо, подаренного при рождении щедрою божией десницей. Поистине, "время разбрасывать камни, и время собирать камни" (Еккл. 3,5).
Почва, на которой мы взялись выращивать древо, выходит, оказалась каменистой...
Но человеческое "я" при определённом усилии может быть подобным Вселенной и становиться одновременно и тем, и другим, и многим сразу.
А без каких-либо усилий мы будем только терять качества нашей души, вместо того, чтобы их развивать и собирать воедино. Особенно, если мы не будем иметь любви. Именно подлинная любовь по своей природной глобальности способна нам помочь отстаниться от вредных страстей, о которых говорилось выше.
Умение любить - это тоже особое качество, которому нужно учиться. Путь гениев и пророков избирают именно те, кто не потерял способности любить и даже развил этот дар до уровня, который отвечает божественному.
Если нас любят, и мы видим это, то в нас загорается ответная, сначала благодарная, а затем альтруистическая любовь. Вот почему, стоит полюбить человека искренно, как в нйм проявятся такие качества, которых он и сам никогда в себе не ожидал.
Беда лишь в слепоте прагматиков, постулирующих на место любви корысть и, экстраполируя свою близорукость на других, не способных искренно любить из боязни быть чем-то кому-то обязанными. Таковые не станут читать и первые строки этой книги. Не для них всё здесь излагаемое. Те, кто читают это - "соль земли", поскольку до сих пор не отложили эту книгу прочь, а значит, понимают, о чём поистинне тут идёт речь...
101.
Вот почему, прежде всего не следует нам забывать о сердце...
И в молитве - тем более.
"О сердце речь чуть ли ни на каждой странице Библии, и впервые читающий ей не может не заметить, что сердцу придаётся значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовных воздействий. И больше того: сердце по Священному Писанию есть орган общения человека с Богом, а следовательно оно есть орган высшего познания" (Архиепископ Лука Войно-Ясеневский: "Дух. Душа. Тело". Изд. "Жизнь с Богом", Брюссель 1978, с. 30).
В молитве сердце подключается к рассудку (наступает синхронная работа обоих полушарий головного мозга) именно тогда, когда мы чувствуем, что Бог реально присутствует в нашем сознании, когда происходит соединение сознания и сердца... В этом состоянии, как говорилось, усматривается наше подлинное "я", которое связано в своей глубине с самим Богом.
"Об ощущении Бога или, вернее, благодатных воздействий Духа Божия на сердце говорят многие подвижники благочестия, многие преподобные. Все они более или менее ярко ощущали то же, что и св. Пророк Иеремия: "было в сердце моем, как бы горящий огонь" (Иер. 20, 9)" (Архиепископ Лука Войно-Ясеневский: "Дух. Душа. Тело". Изд. "Жизнь с Богом", Брюссель 1978, с. 31).
"А вот слова Макария Великого: "Сердце правит всеми органами, и когда благодать займёт все отделения сердца, господствует над всеми помыслами и членами, ибо там ум и все помыслы душевные... Там ибо должно смотреть, написана ли благодать закона духа"" (Архиепископ Лука Войно-Ясеневский: "Дух. Душа. Тело". Изд. "Жизнь с Богом", Брюссель 1978, с. 32).
Когда приходишь к описанному ощущению, то чувствуешь величайшее спокойствие и умиротворение: коли со мною сам Бог, и мне так хорошо, то что значит всё остальное?! И когда в таком состоянии я занимаюсь повседневными делами, то Бог продолжает ощутимо присутствовать со мною Стоит только одною мыслью подумать о Нём, как Он уже "здесь и теперь" и во мне и везде! Никакое дело не будет казаться бессмысленным. Я буду делать его для Него. И если я не сумею достичь ожидаемого от дела результата, то - не беда. Я не стану расстраиваться от своей неудачи, ниже впадать в депрессию. А наоборот, хорошо! Потому что не будет дела - останется и пребудет со мною Он, Бог, о котором я смогу думать более сосредоточенно и, таким образом, быть снова с Ним вместе. "Бог -- упование мое и надежда! Чего ещё убоюся?" (Псалом Давида).
Когда приходишь к такому состоянию души, необходимо закрепиться на этой ступени, не забывать этого достижения и, если не получается остаться на этом уровне постоянным образом (что, конечно не только очень трудно, но и невозможно в повседневной жизни), то хотя бы научиться приходить в такое состояние всегда, когда есть какая-либо возможность. Одинокому человеку достичь и закрепиться в этом гораздо легче, нежели тому, кто связан семейными или какими-либо иными обязательствами. И в этом - каждому по своему даётся утешение. Божие - Богу, кесарево - кесарю. Но даже и тому, кто "утешительно обременён" "заботами мира сего", однажды предстоит оказаться перед "вечными вратами". Ведь, "каждый умирает в одиночку". Так что это "руководство" должно быть полезно для "каждого"...
102.
Православные каноны и акафисты могут отпугнуть архаикой и запутанным для современного рационального сознания смыслом.
Чтобы органически сжиться с церковной правосланой традицией нужно научиться слушать и читать их не информативно, а воспринимать их неким иррациональным способом, не вдаваясь в буквальное значение каждого отдельно слова или неудобовоспринимаемой архаической фразе и, тем более, образному выражению. Их сравнить с иконами. Иконы - это образа (или зрительные образы, не скованные временными рамками логической выразительности), помогающие нам, как через мост, перешагнуть через препятствие, отделяющее нас от иного мира. Словесные солитвы , включая каноны, акафисты, литургию и любые иные обряда, совершаемые посредством слова или прочих культовых действ, проистекают во времени и требуют иного восприятия, благополучным исходом которого является та же поддержка перейти через мост, лежащий между двумя реальностями: с одной стороны -- мира видимого, рационального, а с другой -- мира невидимого и иррационального.