– Выходит, я убил дорогого мне человека... – Лифиас понурил голову.
– Ну, брось ты, – нянька потрепала принца по волосам. – Я ни о чем не жалею, здесь не хуже, чем в Ритлане. Да ты и сам видишь. Знаешь, Лифиас, я буду за тобой наблюдать отсюда. Надеюсь, что когда-нибудь я встречу тебя снова, уже не как гостя, а как жителя светлой обители.
– Но няня, как же...
– Твое время здесь истекает, мой мальчик.
Голос няньки доносился будто через стекло, пейзажи стали смазываться, а у самого принца закружилась голова.
Но он четко увидел лицо матери. Она приветливо улыбалась ему, звала по имени. Лифиас потянул к ней руку, но лицо растворилось, смазалось с прочим окружением. И тогда, среди цветной кашицы перед глазами, четко возникла еще одна женщина. Закованная в доспехи, она с глубокой грустью смотрела на принца. Это первый грустный человек, которого он здесь увидел. Лифиас рванулся к ней, но она отвернулась и пошла твердым, быстрым шагом, прочь от него.
Лифиас вскочил с постели в слезах. Сон он помнил так ясно, как не помнил ни один другой. Он не представлял, как такое возможно, как смог Светлый Бог показать это видение пророку Темного, как он вообще додумался привести его, верного слугу тьмы, в свою Обитель. Вытерев слезы, принц вспомнил, что желал бы подробнее расспросить няньку, поговорить с ней подольше. Узнать, как живется в Светлой Обители, чем занимаются ее жители, туда ли попадает нечисть после смерти... А еще ему интересно, знает ли старуха что-либо об обители Темного Бога. Лифиаса стало разрывать любопытство. Неужели, там все приговорены к вечному чувству тьмы? Неужели дома там сделаны из того же камня, что и Стена, окружающая Венрит? Постройки ледяные настолько, что невольно одергиваешь руку, постоянное чувство безжизненности, мертвые леса и пустыни, гробовая тишина, угнетение... Сейчас он понял, что его ожидает именно такое будущее. Ведь с пути он не свернет, не смотря ни на что.
Часть 2. Чувство тьмы
Ты ушла, Аквилегия. Я скучаю. На протяжении семнадцати лет ты была моей единственной собеседницей. Только ты верила, что я мыслю. Я не мог с тобой говорить, но ты понимала без слов. По взгляду, который другим казался пустым. Над тобой смеялись, потому что ты водилась со мной. Смеялись и надо мной.
Я тебя не любил. Еще когда я был человеком, ты увязалась за мной, ходила хвостиком. Ты так и не узнала, что это я убил твоего брата. Даже если бы узнала, то не поверила. Хотя о моей деятельности я тебе рассказывал. Я помню твои слезы, когда меня уводили в подвал башни. Ты рвалась, говорила, чтоб вместо меня взяли тебя. Хотя потом и тебе неплохо досталось.
Но твоя любовь оказалась не такой уж и сильной, раз ты смогла меня покинуть. Я тоже хотел, но не мог. Я не могу управлять телом, если его можно таковым назвать. Я просто сгусток частиц, что обрел облик и мысли некоего убийцы, по имени Элдор. А тело движется само.
Ты знаешь, за годы такой жизни я раскаялся. Если бы мне пришлось прожить жизнь заново, с самого начала, я бы никого не убивал. Я бы мирно жил, писал картины, что у меня неплохо получалось, но не убивал. Я бы не стал нечистью, не будь я убийцей. Я бы умер еще тогда, меня бы убила нечисть. У меня нет ненависти к людям, она иссякла.
Остался только голод.
Маги, которых я ненавидел за издевательства, раз за разом становились пищей. А кто не становился – дрожал в углу, поджав колени к груди и хныча, увидев меня. Это в каком-то смысле месть. Пусть они и дальше испытывают страх и безысходность, увидев меня. Но все же ненависти к ним больше нет. Есть какое-то странное чувство справедливости, пусть я и понимаю, что те самые маги, которые сделали это с нами, теперь мертвы.
Я боюсь за тебя. Стена открыла проход во внешний мир. Ты была движима голодом, но не думала об опасности. Люди, вероятно, стали сильнее за последние семнадцать лет. Они, наверное, придумали кучу новых способов противостоять нам. Я хочу, чтобы ты вернулась.
Я тебя не любил. Я не поддавался твоим чарам. Они просто на меня не действовали, я же нечисть. Когда мы были людьми, я открыто презирал тебя. Но последние семнадцать лет... За эти годы ты стала дурной привычкой. Я знал, что куда я ни пойду, ты окажешься за спиной. Ты избавила меня от одиночества.