– Вон там движется! – послышался голос спереди.
Лирриан обернулся к товарищу. Тот, густо покраснев, придерживал пальцами потревоженный кукурузный стебель.
– Дерьмо, – прошептал Змей. – Их семеро. Когда дам команду, вскакивай и беги налево. Я побегу направо.
Шаги торопливо приближались спереди. Лирриан уже видел ноги через просвет стеблей. Он поднял руку с оттопыренными тремя пальцами и стал медленно их загибать. Когда загнул последний – сразу вскочил и рванул направо. Азвальд немного запоздал, но тоже не был пойман.
Отбежав на несколько метров, Лирриан остановился. Люди стояли на месте и не спешили ловить воров.
– Уроды! – крикнул Змей и рванул обратно.
Аргусу хорошо досталось. Он лежал на боку, поджимая к животу лапу, и тихонько поскуливал. Лирриан достал кинжал и почувствовал удар тупым предметом по затылку. В глазах поплыло, воздух вышел из легких через рот, а обмякшие ноги больше не слушались. Змей закрыл глаза.
Веки казались каменными. Пришлось приложить усилия, чтобы поднять их. Сначала Змей увидел черное пятно. Проморгавшись, он понял, что это потолок. Голова раскалывалась, даже простое шевеление глазами казалось мучительной пыткой. Но все же Лирриан заставил себя осмотреться.
Он лежал на полу, рядом, похоже, еще без сознания, лежал Азвальд. Комната узкая, одна деревянная кровать без матраса и постели. Пустая. Вместо одной стены – решетка. Аргуса не видно.
Осторожно поднеся пальцы к затылку, Змей нащупал свежую корочку. Неизвестно, сколько он так пролежал, что рана успела затянуться. Но рядом с головой, на темном полу, выбивались еще более темные пятна крови.
– Азвальд, – шепнул Лирриан. Говорить вслух он просто сейчас не мог.
Товарищ не реагировал.
Лирриан с трудом оторвал тяжелую руку от пола и положил на шею товарища. Где именно нужно щупать, Змей не знал, поэтому вяло заползал пальцами по шее, пытаясь найти вену. Вена нашлась только когда Лирриан чуть сильнее нажал на кожу. Бьется, жив.
Змей убрал руку и продолжил смотреть в темный потолок. Сейчас он пульсировал – то на мгновение становился темнее, то возвращался к своему изначальному цвету. Тело, казалось, пустило корни в пол, приросло к нему. Лирриан чувствовал себя неподвижным деревом. Когда он пытался о чем-то думать, то замечал, что мысли путаются, и вскоре бросил это бесполезное занятие.
Он не знал, сколько так пролежал. Лирриан даже подозревал, что успел немного поспать, хотя не был в этом уверен. Если он и спал, сон слился с реальностью и был похож на темный пульсирующий потолок.
Потом этот потолок загородило обеспокоенное лицо Азвальда. Руки товарища с трудом разорвали корни, связывающие тело с полом, и переместили Лирриана на деревянную кровать. Одна рука залезла под шею и приподняла голову, однако та не держалась в прямом положении и падала назад. Тогда Азвальд оттянул голову за затылок, и другой рукой смог достать до раны.
Лирриану казалось, что его голова – хрупкий стеклянный сосуд наполненный кровью. И, когда Азвальд передвигал его, кровь бултыхалась, ударяя долгими глухими звуками то в одно ухо, то во второе. А когда глава Совета осторожно прощупывал рану, Змею показалось, что этот сосуд треснул. Лирриан зажмурился и зашипел, на что услышал облегченный выдох товарища.
– Я уж было подумал, что ты стал овощем, – признался он, усаживаясь на край кровати.
– Знаешь, – шептал Змей, – недалеко от этого.
Шепот вызывал вибрацию в сосуде, внутри, по поверхности крови пробежала легкая рябь.
– Молчал бы лучше. И не двигайся пока. Кто знает, что там у тебя в голове.
Лирриану не понравились эти слова. Они прозвучали так, как будто Азвальд считал Змея свихнувшимся после этого удара. Но протестовать Лирриан не стал, ему и правда было несносно говорить. А уж чему, так молчанию Змей хорошо научился, когда в тюрьме года просиживал.
– Нужно думать, как выбираться отсюда, – Азвальд поднялся, провел сухой рукой по волосам, пытаясь их пригладить, и начал ходить из стороны в сторону.
Лирриан решил не помогать товарищу в мысленных процессах. В голове какая-то паутина, и, когда он пытается думать, эта паутина наматывается на палку и становится непонятным серым клубком. Это только портит хрупкое стекло с трещиной на затылке. Лирриан почувствовал, как через трещину стали пробиваться капли крови. Стекло теперь не казалось таким блестящим. Звуки шагов товарища ударяли по ней, вызывая тактичную пульсацию.