Когда мы с Евой говорили о семье, я только загадочно улыбался, будто у меня есть какая-то любопытная и неоднозначная история в прошлом, но это не так. Я прост и типичен до безобразия, а история моей жизни до того, как я уехал из города, это история многих, кому не повезло родиться со стандартным набором идей, желаний и социальных характеристик. Разница между мной и кем угодно еще только в уровне трэша: если я прошел эту игру в легком режиме, ощутив только отголоски физического и морального насилия, то есть случаи более хардкорных режимов, со сломанными ребрами и синяками на теле. Я не вешаю себе на плечи груз мессии, решившего изменить мир и вступиться за всех угнетенных, но если у меня есть голос и рот, почему бы мне не рассказать?
Когда ты рождаешься в этом мире, все от тебя чего-то ждут. Что ты вырастешь и станешь доктором, юристом, ученым, космонавтом, президентом или еще какой важной шишкой. А иногда, если ты рождаешься с вагиной между ног, от тебя ждут еще и удачного строительства семейного гнездышка, внучат, хорошего мужика и дальше по списку. Одно из двух: либо карьера, либо семья, но неизбежно что-то хорошее, чем можно гордиться.
Когда ты рождаешься в этом мире, все от тебя ждут чего-то, но совершенно не того, что получают в итоге. Вот есть я: у меня красивые волосы и длинные ноги, я то принцесса, то зайка, то куколка, на мне красивые платьишки и сандалики. В чужих мечтах я могу стать кем угодно, от балерины до инженерки НАССА, но я взрослею и не попадаю ни под один социальный шаблон. Отрезаю волосы, покупаю джинсы, плохо учусь и не встречаюсь с мальчиками, читаю про феминизм и гендерные идентичности, становлюсь «бунтующем» подростком и без конца разочаровываю родителей. Начинаю курить, бью татушки, крашусь в какой-нибудь нереальный цвет и только молчу, что от собственного имени меня воротит. Смотрюсь в зеркало и мне совершенно плевать на вес, на то, как лежат мои волосы, на мое лицо, рост… Я смотрю на себя и боюсь, что если надену юбку, то потеряюсь.
До какого-то возраста всё просто и понятно: дружишь, слушаешься взрослых, хорошо кушаешь и играешь в игрушки. Но чем дальше, тем враждебнее реальность, окружающая тебя. Доверять людям всё страшнее, особенно, когда начинаешь понимать, что ты – не они. Твое мироощущение и ощущение себя в мире, кардинально отличается от общественно приемлемого. И самое пугающее во всем этом – тебе не с кем поговорить. Ощущение, что никто не в состоянии тебя понять, что в лучшем случаем они посмеются над тобой, а в худшем – вообще убьют. Родителям не нравится, как ты себя ведешь, учителям – как выглядишь, друзьям – о чем говоришь, а в общем и целом, ты никому-никому не нравишься и одиночество становится твоим перманентным состоянием. Ты привыкаешь говорить с самим собой, глушишь скуку книжками и сериалами, часами сидишь в соцсетях, только там находя оправдание своим не правильным мыслям.
Я понял всё, только когда начал разбираться сам. Не хочется вешать ярлыки, но сейчас я знаю, что «гетеро» и «цис» – это не про меня и от этого легче. Значит, я не какой-то больной, не сумасшедший и не особенный, просто совсем не тот, кем меня ожидали увидеть. Этот факт многое поломал в моей жизни, начиная от отношений и заканчивая планами. В родном городе меня не поняли. Я не злюсь, но быть здесь немножечко больно. Приятные воспоминания о беззаботном детстве, мешаются с травмирующими и тревожными кадрами юношества. От этого на душе совсем странно и мутно, не получается объяснить хорошо мне или плохо, счастлив я или несчастен.
Еще грустнее вспоминать пережитое, когда слышишь свои же страхи из чужих уст. Ева говорит те же вещи, что когда-то хотелось сказать и мне, но у меня не было никого, а у нее есть целый я, готовый выслушать без осуждения и дать совет. Кажется, что ей со мной очень повезло. Не берусь отрицать это утверждение, но и говорить о его достоверности – тоже. В один момент я собирал людей по кусочкам, а в другой – разбирал на запчасти без сожалений.
Тем утром, последнее, чего мне хотелось, это просыпаться. Прошлая ночь казалась каким-то сюрреалистичным сном, сценой из странного артхаусного фильма о подростках и сексуальности. Сначала меня целует Ева, и вот мы уже, вроде как, встречаемся, хотя меня никто особо не спрашивал. Потом с её же подачи я целую Икара, который тоже требует от меня какой-то ясности. Хотелось просто плюнуть на всё это и уехать домой. Туда домой, в другой город, где тишина квартиры нарушается только закипающем чайником. Где посиделки с друзьями, перекуры в форточку, подработка и рефераты, бутерброды на засохшем хлебе и никаких тебе любовных драм. Стол, стул, четыре стены, пол, потолок. Дом. Тишина и покой. Никакой Евы с рыжими веснушками и розовой челкой, с этими её шуточками и непрекращающимися разговорами, с шилом в заднице и руками под моей майкой. И никакого Икара с щенячьими глазками, черными кудряшками и мягкой смуглой кожей. Ни запаха лаванды, ни запаха сигарет, ни вкуса вишневой колы, ни вкуса пепла. Только квартира и покой.