– Ева! Что тут происходит? – бросился я к ней. Только подойдя ближе я заметил, что её глаза тоже на мокром месте.
– О, вы пришли. Это хорошо, мне нужна ваша поддержка сейчас. Мой брат умер,– сказала она, и не единый мускул на её лице не дрогнул.
– Что? Как это произошло? – Глаза Икара удивленно расширились.
– Не здесь. Пошлите в мою комнату.
Мы поднялись на второй этаж. В комнате Евы было темно из-за задернутых штор. Я сел на кровать, рядом с ней, а Икар устроился на стуле возле рабочего стола.
– Так что произошло? —снова спросил он. Ева опустила глаза и тяжело вздохнула.
– Утром я пошла будить Макса к завтраку, мы всегда завтракаем все вместе. Я постучала в дверь, позвала его, всё как обычно, но там были какие-то странные звуки, копошение, грохот. Я решила войти без разрешения.
– Погоди, ты же не хочешь сказать, что нашла его…ну, тело? – робко спросил Икар.
– Да. Я вошла и сначала подумала, что в комнате никого нет, но потом я заметила его лежащим на полу с затянутым ремнем вокруг шеи. Везде была кровь. Когда полиция приехала они просто сказали, что он душил себя во время дрочки, ну, как это там называется…
– Аутоэротическая асфикисия. – подсказал я.
– Да, оно самое. Короче, я напугала его стуком, у него рука дрогнула, ремень слишком сильно затянулся, он испугался и упал со стула, прямо виском о край стола.
– Боже… Ты… ты же не винишь себя в его смерти? – испуганно спросил Икар, прикрывая рот ладонью.
– Я виню его. Я же не рассказала самого главного. Когда я отошла от шока и хотела уже позвать маму с папой, я заметила, что на экране его компьютера было мое фото с пляжа. И у него сотни таких фотографий со мной, в шортиках, в новом белье. Он качал их из инстаграма, из семейных альбомов, хрен знает откуда еще. Это…
– Чёрт, Ева, – я обнял её за плечи. Она всхлипнула и уткнулась носом мне в шею, а я принялся медленно поглаживать её по розовым волосам.
Мы с Икаром переглянулись. Он сам чуть не плакал, но сомневаюсь, что дело было в смерти Макса.
– Ты будешь в порядке? Нам остаться с тобой? Может, ты хочешь, чтобы мы сделали что—то? – спросил я.
– Нет. Ничего. Я побуду с родителями, я им сейчас нужна. Просто не говорите никому, ладно? Я удалила все фото, родители не знают, как и полиция. Никто, кроме меня и вас.
– Мы не расскажем, можешь не волноваться. Если что понадобится – пиши.
Мы обняли Еву на прощание и покинули её дом, находясь в полной растерянности. Осознавать произошедшее было тяжело. Я плохо знал Макса, но с каждой новой деталью его смерть шокировала меня всё больше. Страшнее всего было думать о том, что чувствует Ева. Найти родного брата мёртвым, прямо на месте преступления, где он наяривает на её фотки – жуть.
– Мне нужно сегодня помочь отцу с кирпичами. Там машина приедет, надо разгрузить, – прервал Икар мои размышления.
– Да, конечно, иди, – ответил я.
– Ты в порядке? Выглядишь каким-то… не очень выглядишь, в общем,– Икар взволнованно заглянул мне в глаза.
– Просто это всё как снег на голову. Неожиданно. Нужно переварить такое, но всё хорошо. Даже к лучшему, что я смогу провести время наедине с собой,– успокоил его я.
– Я освобожусь к вечеру, можем встретиться.
– Было бы здорово.
– Тогда я напишу тебе, хорошо?
– Да, отлично.
Он неуверенно подошел ко мне и обнял, прежде чем уйти.
Домой идти совсем не хотелось, там были мама и Вера, которые обожали пилить меня. То я не так одеваюсь, то не так говорю, а то вообще «ты же девочка» и «когда замуж?» … Такие замечания всегда очень сильно раздражают, но если незнакомцев, лезущих не в свое дело, я могу послать, то маму с сестрой— нет. Поэтому я вынужден молча слушать, чувствуя, как годами строившаяся самооценка медленно рушится, крошка за крошкой. Как бы сильно мне не хотелось игнорировать их слова, они всё равно отпечатывались в сознании и всплывали в самый неподходящий момент. Иногда, когда мне становилось особенно невыносимо от своей бесполезности, сидя на полу в темной комнате, я слышал их голоса. Я видел их лица, искаженные отвращением и злостью, видел разочарование в их глазах, и всё это гудело, жгло, ломало, как монтировка, врезавшаяся с размаху в ребра. Такие дни всегда были поблизости, я чувствовал их присутствие. Порой все проходило легко, спасали сериалы, разговоры по телефону и домашние дела. Но случалось, что не помогало ничего. Чувство ненависти топило, заполняло лёгкие и душило меня, хотелось расцарапать себе грудь, чтобы вынуть чужие голоса оттуда. Осуждающие, унижающие, голоса тех, кто должен меня любить.