И всё же сердце начинало биться быстрее, когда он ловил устремленные на него взгляды».
Тетрадь ускользает из-под ручки, едва я ставлю точку. Кирилл делает вид, что читает, но зрачки неподвижны. Через секунду возвращает мне, резюмируя: «Суховато». Улыбается, ставит передо мной тарелку с ватрушкой и чашкой чая. Сам он тут же принимается за свой кофе по-ирландски и шоколадное пирожное. За свои девятнадцать я не встречала парня, настолько любящего сладкое.
– Ешь.
– Хочешь, чтобы меня совсем разнесло?
– Ты не толстая.
– Это ты так считаешь.
– Нет, это просто правда, – Кирилл двигает тарелку ближе, прямо на тетрадку. – Ешь и дай мне почитать, что ты там насочиняла.
Теперь он внимательно читает текст, изредка хмурясь – пытается разобрать почерк. Я терпеливо жду, от волнения часто подношу к губам чашку, в которой остались только горькие чаинки на дне. Кирилл не будет критиковать, а спокойно посоветует и поделится мнением – я это знаю, поэтому он входит в тот узкий круг людей, которые видят рукописи до публикации в интернете. Все равно страшно.
– Напомни: это про того маньяка?
– Да.
– Из твоего текста получается, что в человеке можно разглядеть маньяка… ну хорошо, просто преступника, – Кирилл двигает тетрадь мне, я тут же прячу её в сумку. – Но разве можно по одному внешнему виду сказать что-то о человеке? Вот видишь, не знаешь. Потому что ты никогда в жизни не скажешь, кто, например, вон тот парень за угловым столиком. Или девушка, которая только что вышла. Она в очках, значит у неё плохое зрение. Или, может, она знает, что это ей идёт и носит их ради красивой картинки. Или она убила этой ночью безобидную старушку и теперь ей стыдно смотреть на этот мир.
Я не могу не улыбнуться, хотя тема разговора не самая позитивная. Кирилл прав, но сдаваться так просто я не собираюсь. Мы спорим, исправляем черновик. «Но ведь главная мысль в романе не эта», – заявляю я, исчерпав доказательства. Тогда Кирилл меня «добивает»: «Вот по таким деталям можно отличить профессионала от любителя». Мне возразить нечего.
– Домой? Как раз дождик пошёл.
– Почему «как раз»?
– У меня в рюкзаке совершено случайно оказался зонт, которого у тебя наверняка нет. Это повод проводить тебя и напроситься в гости.
– Может, в следующий раз? – улыбаюсь, показывая ему свой зонт – синий с деревянной ручкой.
– Значит, про концерт я тоже спрошу в следующий раз?
Киваю. Кирилл картинно вздыхает, обещает украсть мой зонтик. Мы расходимся в разные стороны, выйдя из кофейни.
Запах кофе почти не чувствуется, хотя рядом стоит пустая чашка и одна полная – с чаем, зелёным из пакетика. Остаётся внести финальные правки в рассказ, обратить внимание на детали. В чём-то Кирилл, наверное, прав.
– Может, закусишь что-нибудь? – раздаётся голос «моего» баристы над головой. Он стоит рядом, трёт руки матерчатой белой салфеткой – давно заметила эту привычку.
Темнота ночи ложится на город топленым маслом – неслышно и очень мягко. Заметить, как сумерки окутывают мир, не удается. Или я невнимательно следила, увлеченная делом.
– Садись, – предлагаю, окинув взглядом пустое помещение. – До закрытия есть ещё двадцать минут, да?
«Мой» бариста устраивается напротив, оценивающе оглядывает меня, чуть склонив голову набок. Возникает какое-то странно чувство, определение которому я дать не могу. По коже крадутся мурашки. Как будто я корова, которую оценивают на рынке.
– Что ты пишешь? – он недоуменно смотрит на веер раскрытых тетрадей и блокноты.
– Переписываю рассказ с черновика. Нужно поменять некоторые сцены, а в той тетрадке место уже закончилось.
– Можно?
Сама удивляюсь тому, что даю разрешение, при этом продолжая спокойно работать.
– А почему не работаешь на компьютере? – между делом интересуется бариста, не поднимая глаз от рукописи. – Не надо было бы столько чиркать.
– Носить неудобно. С бумагой и ручкой приятнее работать, чем с пластиковыми клавишами. Ещё в тетрадях всё остаётся, можно легко вернуть один из предыдущих вариантов, – улыбаюсь, вспоминая, как изменяла одно-единственно предложение чертовых шесть раз, зато результат полностью удовлетворил.
«Мой» бариста отвечает улыбкой – том самой, приятной улыбкой, какой заманивает посетителей иногда. Кажется, будто он всё понимает, сам пишет или много читает.
– Мне нравится, – произносит наконец он, возвращаю тетрадку на прежнее месте. – Что ты собралась менять?
– Хочу написать немного живее. И сама идея… Я пишу, что по людям сразу можно сказать, кто есть кто, а в жизни так, наверное, не бывает.