– Иди спи, а я не могу. Сегодня же нужно в редакцию заскочить.
– Ах да, как я мог забыть, – с едва слышной издёвкой отзывается Кирилл, усевшись за стол. Он долго смотрит в одну точку, подперев кулаком небритую щеку.
– Нужно успеть заскочить домой, Кутька голодная.
– Перевози уже свою питомицу ко мне, – предлагает он совершенно ожидаемо. Эта идея читалась в его лице уже несколько дней. – И сама переезжай с ней.
– Я подумаю.
На самом деле, я уже все решила. Даже начала собирать сумку. Он долго решался.
Я убегаю через четверть часа, оставив Кирилла в одиночестве. На прощание он невнятно бурчит: «Я вообще-то отвык спать один», – но больше ничего не говорит. Могу поклясться, он уже видит второй или третий сон. Я успела выучить его привычки.
Кутька встречает меня радостным стуком когтей по ламинату, едва не отгрызает мне пальцы вместе с салатными листьями. Иногда мне кажется, что она может съесть больше меня.
– Мы переезжаем, – сообщаю я доверительно, оставляю ещё несколько пучков зелени и снова убегаю. Может быть, у Кирилла ей будет не так одиноко. Он давно хотел завести попугая…
В редакции меня принимают радушно. Девочки уже обработаны Кириллом – меня знают, знают тематику рассказов и даже примерный сюжет. Они принимают рукописи – что за странные правила – и обещают перезвонить. Передают привет Кириллу и резко перестают мне нравиться.
– Ты проснулся?
В трубке сонный утвердительный ответ. Зато когда я говорю о том, что хочу зайти в «Райский уголок» за капучино, он тут же говорит, что прибежит через несколько минут. Я обещаю ждать его.
В помещении прохладно. Посетителей немного: компания подростков и мужчина в деловом костюме. Делаю заказ. Знакомый бариста, сменщик Даниила, смотрит на меня пристально и как-то печально. Я улыбаюсь, пытаясь приободрить. У меня настолько хорошее настроение, что хочется поделиться им со всеми. Почему он грустит? Сажусь за столик, представляю, как Кирилл придет, а я уже заказала для него…
Внимание снова привлекают газеты. Я подхожу к корзине. Улыбка сползает с лица. Холодно. С первой полосы знакомый взгляд плавно скользит по носу и щекам.
«Мой» бариста оказался серийным убийцей.
Поезда
Звук движущегося поезда её успокаивает.
Постепенно тают в памяти картинки недавнего прошлого. Она уже почти не помнит укоризненное молчание отца, строгое лицо матери и его глаза с затаившейся в глубине холодной нежностью. Он действительно её любит, но показывает это по-своему. Ей постоянно чего-то не хватает в его словах, улыбках, касаниях.
Слёзы почти высыхают. На отражение в окне почти можно смотреть. Она почти успокаивается и почти забывает о пульсирующей в венах боли. Слишком внезапный скандал. Слишком надоевшая тема. Слишком внезапное решение уехать, о котором она почти жалеет.
Ей никогда не хватает смелости идти до конечной.
Станция. Она будто выныривает со дна океана, где было тихо и покойно. Выныривает в звон граненых стаканов, шелест мусорных пакетов и постоянные хлопки дверьми. Она зарывается пальцами в оставшиеся после вчерашней укладки волны. А тогда всё было неплохо…
Неплохой вечер в неплохом ресторане с неплохим парнем. Родители по-другому его и не называли.
Поезд трогается. Она ждёт. Убаюкивающее покачивание и мерный металлический стук должны избавить её ото всех мыслей. Холодные стены старенького вагона спасают от целого мира, такого любящего и давящего на плечи. Фонари не горят, провожая её в сон. Не освещают дорогу серым воспоминаниям, приносящим лишь боль.
Ей снится школа, родной класс, урок литературы.
Станция. Убаюкивающее движение поезда исчезает, заставляя её очнуться. Она слушает возню в коридоре, негромкие разговоры новых пассажиров. Наблюдает через отражение в окне, как отъезжает дверь её купе и вошедшего человека скрывает яркая вспышка фонаря. Здесь они горят яркими звездами по линии перрона.
Она поворачивается лишь на пару мгновений – ответить на приветствие и вымученно улыбнуться. Он быстро понимает, что в этот раз не будет душевных разговоров случайных попутчиков и, наверное, разговоров в принципе. И сейчас он этому только рад.
Первую ночь они встречают молчанием.
Просыпаться ему не хочется вовсе. Он ещё не открывает глаза, а голова уже полна тревожных мыслей и воспоминаний. Бывшая умудряется раздражать своим видом даже на расстоянии.
– Доброе утро, – негромко приветствует она, когда он входит в купе с кружкой кипятка. Она уже причесана, пьет растворимый кофе и улыбается искреннее, чем вчера.
– Доброе.
Он ставит стакан в железном подстаканнике – символ русских поездов – и вспоминает, что забыл купить чай. Выбегает, едва слышно чертыхнувшись.