Люблю, что он об этом спрашивает. Он всегда это делает, хотя она всегда занята.
– Нет. У неё большой групповой проект, над которым она работает.
Он мычит в ответ, и через пятнадцать минут я забираюсь на пассажирское сиденье его пикапа. Он наклоняется и сжимает мою руку, это такое естественное движение. Как мы пришли к этому, даже не знаю.
Он отпускает мою руку на мгновение, залезает в карман, опираясь на одно бедро и даёт мне телефон.
– Можешь написать кому-нибудь из ребят, чтобы они знали, что мы скоро будем? Мне нужно будет ополоснуться, когда будем дома, но хочу убедиться, что они готовы.
– Хорошо, – мягко отвечаю я.
Я делаю, что он попросил, и кладу телефон на приборную доску, он тут же берет своей рукой мою и бормочет благодарность.
Моё сердце бьется так, как будто готово взорваться в груди, но вопросы в моей голове ещё более волнующие. Мне сорок один. Я мать. Вдова. Владелица бизнеса. Мне должно быть просто с такими вещами, но я чувствую себя не на своём месте. Ведь я не встречалась ни с кем со смерти Тодда. Было несколько мужчин, которые интересовались мной через год после его смерти. Но никто не зацепил меня даже для свидания. Один мужчина пытался меня убедить, приходил в кафе, просил пойти с ним на свидание три раза в неделю в течение нескольких месяцев. В конце концов он всё понял. Это было не связано с ним, хотя было немного странно, ведь это был один из близких друзей Тодда.
Единственное, что я точно знаю – то, что между нами с Энди происходит, без какого-либо давления. Никто никого не заставляет. Все происходит само собой. И всё это очень хорошо. Замечательно, я бы сказала.
Он въезжает на подъездную дорожку и ещё раз сжимает мою руку. Я смотрю на него, он моргает и одна часть его рта изгибается в улыбке.
– Всё хорошо? – спрашивает он уверенным тоном, но в глазах есть небольшое сомнение.
– Да, – говорю я, сжимая его ладонь в ответ.
Его глаза ищут мой взгляд какое-то время, затем он кивает, и моя любимая улыбка озаряет всё его лицо.
Когда мы входим, я атакована двумя буйными подростками.
– Привет, Кристина! – говорят энергично мальчики, выйдя из-за угла кухни, чтобы поздороваться с нами, когда мы входим через гаражную дверь.
Они оба дают мне эти подростковые объятия, которые не выражают полной привязанности, но и не отвергающие.
– Как дела у моих любимых мальчиков?
Они расплываются в улыбках и Энди хихикает.
– Аууу? – спрашивает он, как будто обижен.
Я посмеиваюсь, а мальчики выпячивают свою грудь, заставляя нас ещё больше засмеяться.
– Я быстро схожу в душ, затем едем в пиццерию, хорошо? Мальчики, вы готовы?
– Да, пап. Мы получили сообщение. Готовы, как только ты будешь готов.
– Хорошо, – он подмигивает мне и наклоняется ближе, его рука чертит пылающую дорожку по моей спине, когда он приобнимает меня.
– Я буду через минуту, хорошо?
Я киваю в знак согласия, не в состоянии что-либо сказать. Из-за его выбора прозвищ и физического влияния, я чувствую себя так, будто атомная бомба, взорвавшись рядом со мной, не произвела бы больших ощущений.
Весь вечер проходит так же. Его рука всегда находит мою талию, когда мы идём. Он сажает меня так, чтобы я была рядом с ним в маленьком итальянском ресторанчике, который посоветовал Джеймс, и его бедро находится рядом с моим. Мы проводим вечер вместе, поедая пиццу, крылышки, попивая газировку и съев тёплые печенья с мороженым на десерт. Когда ужин окончен, он везёт меня домой, сказав мальчикам подождать в пикапе. После того как я попрощалась с ними, Энди провожает меня до двери, ждёт, пока я открою её, и входит за мной внутрь.
Бабочки только что вспорхнули в моем животе.
– Спасибо, – говорит он.
– Ты пригласил меня, оплатил ужин и развлекал весь вечер, – напоминаю я ему.
– Ты та, кто согласилась.
Он смотрит на меня, наклоняется, целует мою щеку, лоб, помедлив некоторое время, когда его рука обвивает мою шею. Он дважды сжимает её.
– Спи крепко.
– Ты тоже, – говорю я.
– Я позвоню завтра, ладно?
– Хорошо, Энди. Спокойной ночи, – шепчу я.
– Сладких снов, – шепчет он и снова целует меня в щеку, перед тем, как пропасть в темноте.
Глава 12
Энди
– Ты серьёзно уезжаешь из города?
Хизер в процессе упаковывания вещей и, кажется, будто это последняя сумка, когда я вхожу в нашу старую спальню. Наши с ребятами вещи мы забрали давно, через две недели после того, как она ушла, но я не трогал её вещи. Мне было всё равно. Но сейчас дом продан и нужно, чтобы она забрала свои шмотки. До сих пор не понимаю, почему она не сделала этого раньше.
Я на самом деле удивлён, что она появилась сегодня.
По взгляду на лицах сыновей, когда они услышали её машину, я понял, что они тоже удивлены.
И я не уверен, что это хорошо.
– А чего ты ожидал, Энди? У нас назначена встреча с адвокатами. Ты знал, что это произойдет. Черт возьми, это ты выслал мне бумаги.
Она вытряхивает очередную кучу белья из комода в сумку и закрывает его перед тем, как приступить к шкафу. Я стою за ней, чтобы ничего не упустить.
– О Боже… Я не знаю. Чего же я могу ожидать от тебя? Может… быть мамой? Остаться в городе? Наладить отношения с сыновьями? Осознать, что ты была эгоисткой? Любое из этого сработает. Ты пропустила их день рождения. День Благодарения. Рождество!
Она разворачивается с горящими глазами, обвинительно указывая на меня пальцем.
– Ты знаешь, я никогда не хотела этого.
Я поднимаю брови и скрещиваю руки на груди.
– Вообще-то, нет, я не знал этого.
Она выбегает из гардеробной, в её руках футболки на вешалках, которые я хотел отдать в благотворительность.
– Это ты всегда хотел семью, детей и всё это.
– То есть, когда ты носила кольцо и не взяла противозачаточные в наш медовый месяц, это тоже был я?
– Ты знаешь, о чём я.
Она хватает последние вещи из шкафа и переходит к обуви, к обуви, которая осталась. Вот её я брал. В отчаянной попытке усмирить гнев, я приехал в дом, взял большинство пар обуви, бросил в коробку и отдал в эконом-магазин. Я хотел сжечь их, но подумал, что кто-то может воспользоваться ими. Они дорогие. Эта красная подошва обошлась недёшево.
Раньше у меня не было ничего. Меня вырастила одинокая женщина, которая боролась за то, чтобы было что поставить на стол. Без помощи секондхендов, я бы ходил в школу голый. Я не могу выбрасывать вещи, даже учитывая, что у меня всё есть сейчас.
– Не понимаю, о чем ты. Просвети меня.
Она осматривает шкаф, и я знаю, что она ищет обувь, но я просто стою, скрестив руки на груди, и не отвечаю на немой вопрос.
– Энди, будь более снисходителен ко мне. Всё, чем я была половину своей жизни, это мать и жена.
– Не смей обвинять в этом меня, Хизер. Ты прекрасно знаешь, что я бы поддержал тебя, если бы ты решила работать вне дома. Я бы помогал больше, был дома больше и просто бы не принял предложение Барретта и Джоша о повышении. Ты ни разу не упомянула, что хотела чего-то другого.
Она подняла сумки с кровати, и если бы я был джентльменом, забрал бы их у неё. Я джентльмен, просто не для неё. Теперь.
– Ты должен был знать, что всё не так просто.
Я следую за ней на кухню, где она облокачивается о стол и откручивает крышку бутылки с водой, которую принесла с собой.
– Конечно, я знал это. Но не осознавал, что ты чувствовала себя, будто застряла в пригородном аду.
Её глаза загорелись, она ударила бутылкой по столу, и из неё вылетело несколько капель.
– Я никогда такого не говорила.
– Тебе и не нужно.
Я сжимаю руки в кулаки и глубоко вздыхаю, пытаясь усмирить гнев. Я так зол не из-за себя. Из-за сыновей. Наши мальчики, которые являются подростками, нуждаются в маме, несмотря на то, какой хреновой она оказалась.
– Не делай всё это ещё сложнее. Кроме того, мальчики у тебя. Ты имеешь то, что хотел. Почему ты всё равно сражаешься? Почему беспокоишься? Ты уже живёшь дальше с ней.
– Ещё сложнее? Не знаешь, почему сражаюсь? И какого фига тебя беспокоит, живу я дальше или нет. Ты бросила меня много лет назад.
Она вздрагивает от моего тона, и я понимаю, она почувствовала злость в нём.
– И что ты знаешь о моей личной жизни? Я не ходил ни на одно свидание.
– Это не то, что я слышала, – ухмыляется она.
– Тогда тебя обманули.
Она пристально смотрит на меня, видимо, чтобы понять, вру я или нет. Когда она не получает того, что хочет, выдыхает и закатывает глаза.