– Ты сказал, что хочешь забрать ребят. Я отдала их тебе. Зачем я нужна?
Я ударяю кулаками по столу, и она вздрагивает.
– Я не нуждаюсь в тебе, Хизер! Я хочу, чтобы у мальчиков была их мать! Как ты не понимаешь этого? Ты хоть задумывалась, как им? Чувствовать, что они ничего не стоят? Что их собственная мать не хочет их? Ты их бросила!
– Я не бросала их, – она закатывает глаза, – я оставила их с отцом. С тобой, с твоим прекрасным триумфом.
– Да ну.
– Знаешь что? Я почти не хотела делать этого, но сейчас, когда ты напомнил, что я так милостиво отдала тебе мальчиков… – она разворачивается и вытаскивает бумажку из заднего кармана, вручая мне.
Я открываю её и мой взгляд скачет по словам, в которые я с трудом могу поверить. Я медленно поднимаю взгляд. Она ухмыляется, осматривая ногти, как будто ей всё равно.
– Что это?
– Моя доля.
– Твоя. Доля.
– Верно. Моя доля. Ты же не думал, что я просто уйду и не получу ничего после стольких лет?
– Мой семейный домик в горах?
Она пожимает плечами.
– Ты знаешь, как мальчикам там нравится.
– Тогда ты найдёшь другой, чтобы заменить его.
Я истерично смеюсь. Когда я беру себя в руки, вздыхаю и провожу рукой по лицу.
– Черт возьми. Ты самая большая стерва на планете.
– Это не очень мило, – ворчит она.
– Мило? Ты потеряла право ожидать от меня чего-то милого давным-давно, жалкое, прогнившее создание.
Я наклоняюсь через стол, когда понимаю, что мои слова не прошли через неё. Или, может, прошли, но она действительно настолько эгоистка, что ей всё равно. В любом случае, с меня хватит. Просто хватит. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь замедлить бешеный ритм сердца и этот жар, который струится по моим венам.
– Хочешь сыновей?
– Ты знаешь, что хочу, – отвечаю я.
– Тогда ты отдашь мне домик.
– Зачем? Тебе плевать на него. Ты никогда не хотела ездить туда.
– Ооо, Энди. Ты знаешь зачем.
– Объясни.
– Что ты будешь делать в отпуске без своего бесценного домика? Ты никогда не хотел никуда в другое место. Всегда только туда. Несмотря на то, что я умоляла тебя отвезти меня куда-нибудь в Мексику или на Гавайи.
– Мы не могли себе этого позволить, – уточняю я.
– О, перестань. Ты бы нашёл деньги, – отвечает она.
– Что я сделал тебе? Ты должна благодарить меня за то, что я избавил тебя от этого «багажа», как ты назвала их.
– Они мои сыновья, Энди. Не багаж, – говорит она самым наигранным голосом, который я когда-либо слышал, хватаясь за сердце.
– Ты ушла. Тебе всё равно.
– Если ты хочешь их так сильно, почему не отдашь дом?
– Потому что он много значит для меня, стерва, – рычу я.
Я глубоко вдыхаю.
– Делай выбор, Энди. Мальчики или дом? Насколько далеко ты хочешь завести всё это?
Она даже не зовёт их её мальчиками или нашими. Я сажусь побеждённый, но не вылетевший из игры.
Моя семья будет ненавидеть всё, связанное с ней, но они будут ненавидеть ещё больше, если она будет в наших жизнях.
– Как я мог когда-то любить тебя?
– Боже, я задавалась тем же вопросом. Как я могла любить тебя?
– Забирай дом. Я хочу, чтобы ты исчезла из их жизней. Ты больше никогда не будешь рядом с ними, поняла меня? Не хочу, чтобы твой яд повлиял на них. Не хочу, чтобы ты была частью их жизни ни в чем. Мы жили без тебя несколько месяцев, и знаешь что? Нам было прекрасно.
– Так и будет.
Я понижаю голос, пусть напрягается, чтобы услышать, что я говорю.
– Если ты уходишь, то уходишь. Твоё право здесь? Это последний второй шанс, который я дам тебе. Ты сказала, что готова подписать бумаги так, как они составлены сейчас, поэтому это я предлагаю примирение. Последнее решение за тобой, но я великодушен и даю тебе время обдумать, какой эгоисткой ты была. Но ты не должна возвращаться и морочить мальчикам голову надеждой, что будешь рядом. Делай этот решающий выбор, но делай его без меня, ясно? Ты знаешь, я уверен, что всё это хрень. Так ты хочешь всё это закончить? Тогда я хочу, чтобы ты исчезла навсегда. Ты не будешь злиться, если я встречу кого-то, и мальчики полюбят её, и она полюбит их как своих собственных. Эта ревность не сработает со мной. Ты не приедешь на их выпускной. Их свадьбу. Я не буду рассказывать тебе об их жизни. Ты не приезжаешь смотреть их игры или какими прекрасными и взрослыми они стали, потому что, знаешь что? Они ими будут. Они уже потрясающие дети. И уверен, они станут только лучше, когда вырастут. Хочешь уйти? Действительно? Хорошо. Но… – я наклоняюсь ближе для последнего удара, – ты говоришь им сама.
– Что? – её очередь говорить шепотом. Но вместо злости её голос наполнен страхом.
– Ты слышала меня. Хочешь бросить то лучшее, что случилось с нами? Хочешь забрать их любимое место? Не перекладывай ответственность на меня. За тобой долг, ты должна убедиться, они понимают, что дело не в них. Просто ты не можешь справиться со всем этим, потому что это ты дерьмо.
Она вздрагивает, но я продолжаю ухмыляться.
– Правда болезненна, не так ли? Я не тот, кто торопится. Не я исчез мгновенно на несколько месяцев с кучей дел и вопросов от сыновей. И я точно не тот, кто забирает у них то место, которое делает их самыми счастливыми. Я не буду врать для тебя. Я не позволю им спрашивать, сделали ли они что-то, что расстроило тебя, и ты ушла. Ты не сломаешь их, поняла?
– Но…
– Ты поняла?
И в этот раз я не делаю ничего, чтобы скрыть своё отношение к ней. Мой голос такой громкий и рычит так, что я уверен, соседи слышали нас, не говоря о мальчиках, которые на заднем дворе.
– Поняла, – выкрикивает она и смотрит со слезами на глазах.
Это не расстраивает меня. Е1 проблемы больше не мои заботы.
– И, Хизер?
Она смотрит с надеждой, стирая влагу под глазами.
– Да?
– Ты не получишь домик, пока всё не закончится. Я жду тебя на процессе развода. Хочу, чтобы это дерьмо закончилось.
Она роняет голову себе на грудь, тихо соглашаясь и всхлипывая. Я выхожу на улицу и поворачиваю за дом, где ребята пинают мяч. Я облокачиваюсь на дом, прежде чем они замечают меня, и я наблюдаю за ними с таким количеством беспокойства, что даже не знаю, на чём сначала сконцентрироваться. Я провожу рукой по лицу. Эта горечь угрожает победить, её мерзкие пальцы блуждают около тонких мест моего сердца. Я пытаюсь отвлечься, чтобы сыновья не почувствовали моё настроение, хотя знаю, что это бессмысленно.
Я кладу пальцы в рот и громко свищу. Обе их головы поднимаются, когда они видят меня. Я поднимаю подбородок, давая понять, чтобы они следовали за мной.
Их плечи опадают, и я вижу, как Аидан шепчет что-то Рику. Рик кивает, когда они идут ко мне.
– Да, пап?
Черт. Их выражения лиц говорят, что они всё понимают.
– Ваша мама хочет с вами немного поговорить.
– Нет, спасибо, – говорит Аидан со злостью в голосе.
Я чувствую, как моё сердце разбивается и извивается с надеждой, что Хизер стоит на задней террасе, но её тут нет. Если она сбежала, я сорвусь.
– Идите сюда, – протягиваю я руку, садясь на один из стульев, установленных вокруг места для костра. Мальчики подходят и выглядят так, будто к их ногам прицепили камни.
– Просто скажи нам.
Аидан, самый храбрый из мальчиков, настоящий лидер. Ребёнок без глупостей, всегда частный и иногда даже чересчур.
Я выдыхаю и ставлю локти на колени.
– Ваша мама внутри. Она хочет поговорить.
– Нет, не хочет. Ей всё равно.
Он отворачивается и хлюпает. Я не могу им врать. Ей не всё равно? Да я уже не знаю. Я молчу, вместо того, чтобы давать им ложную надежду.
– Тогда почему она уходит? Почему она уже ушла? За ним? Она заботится о себе больше, чем о нас, поэтому зачем нам идти туда, чтобы она сказала нам это? – Рик смахнул слезу и его голос сильный даже для его возраста.
– Она…
– Мальчики, – голос Хизер заставляет нас троих повернуться в её сторону. Она стоит на нижней ступеньке террасы. Тушь размазана под её глазами, несколько прядей выбились из хвоста.
Никто из мальчиков не делает шаг к ней. Её глаза переходят на меня, я поднимаю подбородок и киваю, надеясь, что она будет взрослой и подойдёт к ним. Я встаю, беру ещё один стул и ставлю около меня. Я указываю на него, глядя ей в глаза, и она решает сделать шаг с террасы. Я смотрю, как её плечи поднимаются и опускаются, когда она делает глубокий вдох, и её руки, держащие платок, скрещены перед ней.