– Что? – её очередь говорить шепотом. Но вместо злости её голос наполнен страхом.
– Ты слышала меня. Хочешь бросить то лучшее, что случилось с нами? Хочешь забрать их любимое место? Не перекладывай ответственность на меня. За тобой долг, ты должна убедиться, они понимают, что дело не в них. Просто ты не можешь справиться со всем этим, потому что это ты дерьмо.
Она вздрагивает, но я продолжаю ухмыляться.
– Правда болезненна, не так ли? Я не тот, кто торопится. Не я исчез мгновенно на несколько месяцев с кучей дел и вопросов от сыновей. И я точно не тот, кто забирает у них то место, которое делает их самыми счастливыми. Я не буду врать для тебя. Я не позволю им спрашивать, сделали ли они что-то, что расстроило тебя, и ты ушла. Ты не сломаешь их, поняла?
– Но…
– Ты поняла?
И в этот раз я не делаю ничего, чтобы скрыть своё отношение к ней. Мой голос такой громкий и рычит так, что я уверен, соседи слышали нас, не говоря о мальчиках, которые на заднем дворе.
– Поняла, – выкрикивает она и смотрит со слезами на глазах.
Это не расстраивает меня. Е1 проблемы больше не мои заботы.
– И, Хизер?
Она смотрит с надеждой, стирая влагу под глазами.
– Да?
– Ты не получишь домик, пока всё не закончится. Я жду тебя на процессе развода. Хочу, чтобы это дерьмо закончилось.
Она роняет голову себе на грудь, тихо соглашаясь и всхлипывая. Я выхожу на улицу и поворачиваю за дом, где ребята пинают мяч. Я облокачиваюсь на дом, прежде чем они замечают меня, и я наблюдаю за ними с таким количеством беспокойства, что даже не знаю, на чём сначала сконцентрироваться. Я провожу рукой по лицу. Эта горечь угрожает победить, её мерзкие пальцы блуждают около тонких мест моего сердца. Я пытаюсь отвлечься, чтобы сыновья не почувствовали моё настроение, хотя знаю, что это бессмысленно.
Я кладу пальцы в рот и громко свищу. Обе их головы поднимаются, когда они видят меня. Я поднимаю подбородок, давая понять, чтобы они следовали за мной.
Их плечи опадают, и я вижу, как Аидан шепчет что-то Рику. Рик кивает, когда они идут ко мне.
– Да, пап?
Черт. Их выражения лиц говорят, что они всё понимают.
– Ваша мама хочет с вами немного поговорить.
– Нет, спасибо, – говорит Аидан со злостью в голосе.
Я чувствую, как моё сердце разбивается и извивается с надеждой, что Хизер стоит на задней террасе, но её тут нет. Если она сбежала, я сорвусь.
– Идите сюда, – протягиваю я руку, садясь на один из стульев, установленных вокруг места для костра. Мальчики подходят и выглядят так, будто к их ногам прицепили камни.
– Просто скажи нам.
Аидан, самый храбрый из мальчиков, настоящий лидер. Ребёнок без глупостей, всегда частный и иногда даже чересчур.
Я выдыхаю и ставлю локти на колени.
– Ваша мама внутри. Она хочет поговорить.
– Нет, не хочет. Ей всё равно.
Он отворачивается и хлюпает. Я не могу им врать. Ей не всё равно? Да я уже не знаю. Я молчу, вместо того, чтобы давать им ложную надежду.
– Тогда почему она уходит? Почему она уже ушла? За ним? Она заботится о себе больше, чем о нас, поэтому зачем нам идти туда, чтобы она сказала нам это? – Рик смахнул слезу и его голос сильный даже для его возраста.
– Она…
– Мальчики, – голос Хизер заставляет нас троих повернуться в её сторону. Она стоит на нижней ступеньке террасы. Тушь размазана под её глазами, несколько прядей выбились из хвоста.
Никто из мальчиков не делает шаг к ней. Её глаза переходят на меня, я поднимаю подбородок и киваю, надеясь, что она будет взрослой и подойдёт к ним. Я встаю, беру ещё один стул и ставлю около меня. Я указываю на него, глядя ей в глаза, и она решает сделать шаг с террасы. Я смотрю, как её плечи поднимаются и опускаются, когда она делает глубокий вдох, и её руки, держащие платок, скрещены перед ней.
Она проделывает этот путь и садится на стул. Моё сочувствие длилось недолго в этой ситуации. Я облокачиваюсь на ручку стула напротив неё. Мальчики замечают мою позу, и я чувствую укол вины, но только на секунду.
Она сделала этот выбор. Это из-за неё, не из-за меня.
– Начинай, мама, – огрызается Аидан со слезами на глазах, которые, я это знаю, только усиливают его злость.
– Мальчики… – она всхлипывает и тянется к ним. Никто не тянется к её руке. Она вздрагивает, понимая, что никто из них не даст ей до себя дотронуться, и глубже садится на стул.
– Это не... Мне жаль, – шепчет она.
– За что именно, мам? – говорит Рик, не скрывая, что плачет. – За что тебе жаль? Почему мы недостаточно хороши? Почему ты ушла? Почему уходишь сейчас?