– Пап?
– Ты слышал Кристину, сын. Хочешь бросить ей вызов?
Он быстро качает головой с широко раскрытыми глазами, смотрящими на меня.
– Нет, сэр.
– Мистер Мур? – нетерпеливо спрашивает Кристина.
Он смеётся, вероятно, не зная, что ещё здесь сказать.
– Нет. Я тоже.
– Аманда. Искренне надеюсь, ты усвоила урок. Бен? Всегда рада тебя видеть. Престон. Поступай более мудро. Слушай отца, – и потом Кристина наклоняется и целует Аидана в щёку.
– Кристина, – шепчу я, но она слышит это.
Она раздраженно качает на меня головой, уверен, что эти глаза стреляют в меня огнем.
– Не сейчас, – шепчет она.
Мы все смотрим, как она выходит за дверь. Рик стоит с другой стороны. Вероятно, он переживает за брата. Как только он видит Кристину, бежит и крепко обнимает её. Хотел бы я услышать, что она сказала ему, когда взяла в свои руки его лицо. Он кивает, она целует его в щёку и он улыбается. И затем она идёт обратно к машине.
– Она была груба, – Аманда явно не знает, как заткнуться.
Я поднимаю бровь, глядя на неё, а мистер Мур пожимает мою руку.
– На этом всё, Энди. Аидан. Получи пропуск и иди обратно в класс. Если тебе не нужно домой с отцом.
– Нет. Всё в порядке.
– Что? Почему они должны уйти? – визгливый голос Аманды проносится через всю комнату.
До того, как двери за нами закрываются, мы слышим авторитетный голос Патрика Мура.
– Аманда. Бен. Престон. Оставайтесь на местах.
– Я просто не понимаю. Почему она была там?
– Потому что я позвонил ей, пап! – кричит Аидан в свою защиту с красным лицом, а его грудь тяжело поднимается и опускается.
Я не возвращаюсь на работу после школы, сразу еду домой. Ребята вернулись из школы час назад, но Аидан бросился в свою комнату сразу же, как пришёл. Пять минут назад я заставил его выйти. Удивительно, но он подчинился.
Мы сидим, уставившись друг на друга пятнадцать минут и я начинаю смеяться. Я уже не в силах сдерживать смятение.
– Но объясни, зачем ты ей позвонил. Почему не позвонить мне? Ты позвонил ей, но из школы позвонили мне.
– Какая разница? Она была там, чтобы поддержать меня. Я знал, что она это сделает.
– Что ты имеешь в виду?
– Забудь, – бурчит он, начиная уходить.
Я хватаю его за руку и возвращаю, сажая рядом с собой на диван.
– Я не забуду этого, Аидан.
– Пап, я позвонил ей. Она приехала. Я хотел, чтобы она была там.
Он некомфортно ёрзает, и я протягиваю руку, дотрагиваясь до его колена, и слегка трясу, чтобы привлечь внимание.
– Но почему не мне?
– Дело не в этом, – бурчит он.
– Малыш. Ответь. Ты знаешь, что можешь сказать мне.
Он скрещивания руки на груди и смотрит на меня.
– Это не важно. Ты оставил её. Как будто тебе не все равно.
Ауч. Я очень бы хотел объяснить, почему мы с Кристиной не вместе. Почему снова почувствовал себя преданным, когда узнал, что она годами знала об интрижке Хизер с её мужем. Что беспокоило меня больше всего, это предательство ударило меня в живот сильнее, чем когда я обнаружил Хизер с другим мужчиной. Думаю, если бы у меня было одно желание, которое могло бы все исполнить, я бы пожелал, чтобы ничего этого не произошло. Я хотел бы, чтобы мне не приходилось думать о том, что Кристина беременна, и я не имею понятия, как буду справляться с ребёнком от женщины, с которой мы не вместе. Но хотел бы знать. И мальчики явно очень хотят, чтобы она была в их жизни.
– Мне не всё равно. Но мне больше не всё равно на тебя. Что с тобой происходит? Почему ты затеваешь ссору?
– Я уже всё рассказал тебе, пап. Это не важно! Если ты не слушал в кабинете директора, ты не будешь слушать и сейчас.
Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, чтобы подобрать слова, которые мальчики поймут лучше всего.
– Я слушаю, – обещаю я.
– Ты не будешь злиться?
– Нет. Просто хочу правды. Объясни, что сегодня случилось, и почему ты позвонил Кристине, чтобы она приехала.
– Я уже рассказал, что сегодня случилось, пап!
– Знаю. Но хочу услышать это снова. Вне школы.
– Это не его вина, пап, – говорит Рик и делает шаг вперёд, – Престон... он... провоцировал его. Я знаю, что мы не должны позволять такому происходить, но ты не понимаешь. Он задирал нас обоих после ухода мамы. Всегда говорил, что наша мама была…
– Была кем?
Мальчики переглядываются и делают эту безумно раздражающую вещь, когда они говорят друг с другом взглядами.
– Это не моё слово, а его, окей? И не злись.
Я сжимаю челюсти и киваю.
– Шлюха. Он называл её шлюхой. И говорил, что мы недостаточно хороши. Что даже наша распутная мать не могла любить нас и не хотела нас.