Мстиша села и провела ладонями по волосам, приглаживая растрепавшиеся пряди. Она не умывалась с раннего утра и чувствовала себя грязной и гадкой в одежде с чужого плеча и не по чину. Хотелось пить и есть.
Княжна потёрла виски. Нельзя позволять себе раскисать. Её главным чаянием было добраться до Сновида, но начать можно и с малого.
Вполголоса поминая лешего, Всеславна отодвинула тяжёлые укладки и осторожно приотворила дверь, убеждаясь, что в сенях никого не было. То и дело оглядываясь, она, чуть прихрамывая, прокралась вверх по лестнице, которая вела из подзыбицы в сруб. На своё счастье, Мстиша столкнулась со хозяйской дочкой.
— Ты ведь здесь прислуживаешь? — спросила княжна, вздёргивая подбородок.
Девушка в недоумении замерла и оглядела незнакомку с макушки до пят. В её голове явно не вязались надменный выговор и скромный наряд странной постоялицы.
— А, — озарилось весёлым пониманием лицо служанки, — так это ты в клоповнике живёшь?
— Что? Да что ты мелешь? У вас там и правда клопы? — взвизгнула Мстислава, и девка откровенно прыснула.
— Не знаю, до тебя там бродячие волынщики жили, может, всех с собой унесли, — ответила хозяйская дочь, явно получая удовольствие от неподдельного ужаса, исказившего лицо Мстиславы. — Тебе чего надобно-то? — сжалилась она, с любопытством разглядывая княжну.
Мстислава поёжилась от отвращения. Голова закружилась, а пустой желудок сжался в болезненной судороге.
— Я есть хочу, — жалобно проговорила она ослабевшим голосом.
Девушка задумчиво вздохнула.
— Непутёвая ты какая-то. Ладно, гляну пойду, там вроде одёнки с ужина оставались. Да багатья подам, небось, в потёмках сидишь.
Мстислава, не чувствуя под собой ног, спустилась обратно, держась за стену, чтобы не упасть.
Служанка и правда вскоре явилась с большим ломтём хлеба и крынкой простокваши, которые в былые времена Мстиша и не посчитала бы за еду. Но нынче ей показалось, что ничего вкуснее она не пробовала. Хозяйская дочка, по-бабьи подперев кулаком подбородок и мелко кивая головой, следила за тем, как ела княжна. Она принесла с собой лучину, и теперь от яркого живого огонька каморка стала казаться чуть менее мрачной.
Насытившись, Мстиша подняла глаза на не отрывавшую от неё дотошного взгляда девку. Раньше она бы осталась для княжны безликой тенью, лишь незаметно промелькнувшей и принесшей еду и тепло, но нынче Мстислава была вынуждена смотреть на неё, терпеть рядом с собой, замечать грубые загорелые руки и засаленный передник, испытывать на себе насмешливый снисходительный взор.
Мстиша сдержала закипевший гнев. Она находилась не в том положении, чтобы давать нраву волю. В памяти отдались язвительные слова помытчика и, превозмогая себя, девушка чуть склонила голову.
— Да вознаградит тебя Небесная Пряха, — с достоинством проговорила она.
От такой напыщенности брови служанки взлетели вверх, но, кажется, упоминание Богини удержало её от открытой ухмылки.
— Чудная ты. Говоришь как бобыня, да и, — она выразительно кивнула на Мстишу, не умея подобрать нужных слов, — сама из себя чудная. Откуда ты взялась такая? Я по первости думала, ты от поезжан, что вечор останавливались, с зазимским сокольником отлукнулась. — Её глаза озорно сверкнули любопытством.
Мстиша выпрямилась.
— А что же, он всё тут ещё? — спросила она, стараясь не выдать волнения.
— Тут, — кивнула служанка, — я ему в сеннике постелила. Надумал на торжище остаться, что в конце седмицы собирается. К нам со всех концов гости жалуют, хороший торг, знатный.
— Порознь мы, — отрезала Мстиша, насупившись. — Медынская я, тоже на торг приехала по господскому поручению.
— Как скажешь, — развела руками девушка, видя, что от странной гостьи больше ничего не добиться. — Ладно, некогда мне лясы с тобой точить, а то батюшка осерчает. Спи да не бойся. Про клопов я так, ради смеха сказала. Да крынку поутру не забудь занести.
Когда служанка ушла, Мстиша привычно заперлась на засов и, задвинув дверь сундуком, задумчиво опустилась на расписную крышку.
Единственной живой душой, которую знала здесь Мстислава, был Нелюб. Более того, он догадался, что княжна пыталась сбежать в ту злосчастную ночь и, кажется, был из-за этого весьма невысокого мнения о ней. Как ни странно, это несколько облегчало душу Мстиши, потому что она могла не бояться упасть в его глазах. Ниже было некуда.
Несмотря на всю строптивость зазимца, он явно не купался в богатстве. Мстислава с пренебрежительной усмешкой вспомнила его суровую заношенную рубаху и неказистую клячу. Если бы ей хватило ума правильно попросить, Нелюб принял бы награду.