Мстислава повержено опустилась рядом. У неё не осталось сил ни на злость, ни на ропот. Единственное, чего она желала, это надеть сухую одежду и согреться, но ни того, ни другого не предвиделось.
— Замёрзла? — спросил Нелюб. — Эх, плащ тоже пропал… — расстроено добавил он.
Дрожащая Мстиша, у которой от холода зуб на зуб не попадал, вскинула на зазимца сердитый взгляд.
— Иди сюда.
Он приподнял руку, приглашая Мстиславу прижаться к нему и, когда девушка не пошевелилась, сам притянул её к себе.
Мстиша хотела было отпрянуть и вырываться, но первые же мгновения близости лишили её воли к сопротивлению. Нелюб был тёплым, а остальное не имело значения. Может, она станет презиратьсебя за слабость, но это будет потом.
Княжна закрыла глаза и прильнула к зазимцу.
— Да ты совсем ледышка, — раздосадовано прошептал Нелюб и, не жалея, с силой растёр её плечи, а потом снова привлёк к себе.
Мстиша судорожно выдохнула. Это было странно и, пожалуй, неправильно, но в кольце рук несносного вахлака она чувствовала себя спокойно и надёжно, словно в детстве в объятиях таты. Ей не было неловко. Не было стыдно. Мстиславе было хорошо и, наверное, это должно было насторожить её. Но она подумает об этом завтра.
Задрёмывая, Мстиша начала оседать, и Нелюб опустился на спину, бережно укладывая девушку рядом с собой. Не открывая глаз, она вытянула ноги и поудобнее устроилась на его плече. Мстишу окутало запахом смолы и мокрой земли, а ещё — нагретого на солнце камня, влажной шерсти, кошеной травы. Мстислава почти провалилась в сон, когда услышала:
— Я едва не сгубил тебя.
Мстиша распахнула веки и повернула голову. Лицо Нелюба оказалось гораздо ближе, чем она ожидала. Под сенью укрывавших их листьев стало ещё темнее, и Мстислава могла разглядеть лишь очертания — спадавших на лоб влажных прядей, горбинки на носу, губ, так часто кривившихся в злой усмешке, а сейчас непривычно мягких. Глаза, глядевшие прямо в её очи, блестели в холодном лунном свете, но вдруг взгляд Нелюба рвано, точно против воли опустился, и тень длинных ресниц упала на его щёки.
Мстиша больше не ощущала умиротворённого спокойствия. На смену ему пришло уже знакомое волнение, зарождавшееся где-то под рёбрами. Мстислава знала, что Нелюб смотрел на её губы.
На самый короткий миг она почувствовала сладостное предвкушение и страх. Тело зазимца, несколько мгновений назад податливое и расслабленное, окаменело. Мстиша затаила дыхание, боясь спугнуть что-то очень важное, повисшее в воздухе между ними. Но Нелюб вдруг моргнул, коротко тряхнув головой, и, сглотнув, отвернулся.
Пытаясь скрыть непонятное ей самой разочарование, девушка хмыкнула:
— Наверняка только рад был бы от меня отделаться.
Как она ни старалась, в голос просочилась горечь.
Нелюб тихо и облегчённо рассмеялся, а его тело снова сделалось мягким.
— Какая же ты глупенькая. — Он крепче обхватил плечи Мстиши, но княжна удручённо поняла, что то мимолётное напряжение, от которого в животе начинал закручиваться маленький вихрь, исчезло. — Спи.
‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵
Когда Мстиша проснулась, снаружи тихо шуршал дождь. Несмотря на пасмурный промозглый день внутри орехового шатра было сухо, а блёклый свет, пропущенный через зелёные листья, создавал ощущение тепла и уюта. Княжне вспомнились разноцветные слюдяные окошки в родной горнице, и она вздохнула.
Место Нелюба пустовало, и Мстислава была этому рада. Одно дело — засыпать на его плече ночью, в темноте, после всего, что они пережили, и совсем иное — очнуться в обнимку среди бела дня.
Рядом на листе лопуха высилась горка лещины.
Мстиша улыбнулась и подумала, что накануне была слишком строга с помытчиком. Он снова спас её, а вместо благодарности Мстислава не нашла ничего лучше, чем осы́пать его упрёками.
Стоило только вспомнить о зазимце, как зашевелились ветки и в шалаш втиснулся Нелюб. Его волосы и зарумянившиеся скулы блестели от мелких капелек мороси. Помытчик внёс с собой запах дождя, и по светящемуся лицу Мстиша сразу поняла, что он чем-то доволен.
Нелюб бросил на пол длинную палку и вывалил из-за пазухи десяток яблок-дичков. Усевшись на лапник, он взъерошил волосы, отряхиваясь.
Это было ужасно глупо, но Мстиславе без всякой причины захотелось рассмеяться. Ей вдруг стало так радостно, что, казалось, она вот-вот вспорхнёт, словно бабочка. Щекам сделалось больно от сдерживаемой улыбки, и, закусив губу, княжна отвела взгляд.
— Где ты был? — спросила она и, всё ещё не глядя на помытчика, потянулась к розовому яблоку. Оно было влажное и прохладное на ощупь.