Выбрать главу

Что ж, она и не такие крепкие орешки раскалывала.

Мстислава сладко улыбнулась и чуть повернула голову набок, давая жемчугам огладить бархатистую скулу. Трое зазимских мужей, что стояли за спиной воеводы, и дышать забыли, следя за каждым движением Всеславны, но Хорт лишь улыбнулся, словно не замечая её колдовского морока.

— Княжич просит прощения, что дела держат его в Зазимье, вдали от своей прекрасной невесты. Он считает мгновения до встречи и посылает сии дары.

Хорт подал знак, и его люди поставили перед княжной пару увесистых ларцов и откинули крышки. Мстиша безразлично скользнула по содержимому ленивым взглядом. В одном лоснились чёрные меховые шкурки соболей — пара сороков, не меньше, из другого показывалась шитая золотом червчатая объярь. Княжна кивнула, да так небрежно, что зазимцы невольно поджали губы и покосились на воеводу. Но Хорт невозмутимо сделал новый знак, и поднесли ещё один ларчик, в котором поблёскивали украшения, произведшие на Мстиславу такое же малое впечатление. По её небрежному мановению пальцев смиренно склонившая голову Векша тотчас кинулась, чтобы исполнить немой приказ и принять у княжны подарок.

Но от волнения или по неловкости рука чернавки дрогнула, едва не опрокинув ковчежец. Её спас зазимский воевода, успевший подставить ладони под тонкие пальцы девушки и поймать ларец. Векша вспыхнула так, словно кто-то раздул дремавший в загнётке уголь, и ответила Хорту полным отчаянной благодарности взглядом. На лице молодого воеводы затеплилась улыбка, совсем не похожая на ту, которой он только что одарил её госпожу. Впрочем, Хорт тут же посуровел, будто опомнившись, где находится. Почтительно кивнув, он отступил на шаг от девушки, которая сделала то же самое, съёжившись у правого плеча Мстиславы.

Княжна поклонилась, но от неё повеяло морозом.

— Благодарствую, воевода. Не обеднеет ли только Зазимье от щедростей княжича?

— Богатства нашей земли несметны, и покуда князь Любомир правит своей вотчиной сильной и мудрой рукой, оно не оскудеет, — с почтением ответил Хорт. — Но главное сокровище Зазимья я зрею ныне пред собой. Позволь же мне поднести зарочье твоего жениха.

Мстислава с трудом скрепила себя, чтобы не выдать подступившего страха. В горле пересохло.

Чужеземец достал из-за пазухи крошечный платок алого шёлка, и уже заранее предвидя, что он скрывал, Мстиша из последних сил удерживалась, чтобы не попятиться. Парча на груди вмиг сделалась тесной, не давая дышать. Хотелось выбежать из гридницы, помчаться куда глаза глядят, только бы оказаться как можно дальше от зловещего гостя.

Хорт низко поклонился и с величайшим почтением протянул раскрытую ладонь.

Забыв о спесивости, Мстиша подала воеводе бледную дрожащую руку. Она молила богов, чтобы не свалиться без чувств под ноги ненавистному зазимцу.

Ладонь княжны была настолько холодна, что прикосновение Хорта обожгло. Улыбка исчезла с лица воеводы, когда, не поднимая очей на невесту Ратмира, он осторожно нанизал на её тонкий палец крошечное, поблёскивающее лазоревым лалом кольцо. Если бы Мстислава не тратила остатки воли на то, чтобы не упасть, она бы заметила, что и Хорт сухо сглотнул, прежде чем отвести взгляд от перстенька, окольцевавшего Мстишу не хуже крепкого ошейника.

Её опущенные ресницы трепетали. Мстислава не могла заставить себя посмотреть на Хорта, сгорая от стыда, словно он только что не оказал ей величайшую честь, окончательно придав чин невесты, а прилюдно опростоволосил или распоясал. Точно читая в душе девушки, воевода до земли поклонился и отступил. И верно, стоило ему сделать шаг назад, дышать тут же стало чуточку легче.

В происходящее поспешила вмешаться Гостемила, учтивыми словами пытаясь сгладить холодность падчерицы. Она ещё долго заливалась елейным голосом, вызывая сдержанные ответы Хорта, но Мстиша уже не слушала. Она до боли вонзилась зубами изнутри в нижнюю губу, думая лишь о том, как доберётся до Осеченок, где ей не придётся более выносить проклятого воеводишку. А, самое главное, она никогда не увидит лица ненавистного суженого.

‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵

До отъезда оставалось несколько дней, и в женской половине стояла суматоха. Служанки набивали кипарисовые лари белой казной, перебирали шубы и телогреи, носились туда-сюда, без конца что-то пересчитывая и сверяя. Весь Верх гудел, словно растревоженная пчелиная борть, и, кажется, только одна виновница переполоха оставалась спокойной.