В полузабытьи княжну привезли обратно в терем, где чернавки принялись отпаивать её берёзовицей. Когда Мстислава, уложенная на лебяжью перину и укутанная в меха, пришла в себя, Стояна копошилась в углу, собирая свою невеликую укладку.
Давно пора было сказать старой няньке, что той придётся остаться в Медыни, но княжна без конца откладывала неприятный разговор, и вот теперь отсрочивать стало некуда.
— Стояна, — позвала Мстиша, и её голос от долгого лежания прорезала неловкая хрипота.
Старушка замерла, согнувшись над ларём, а потом резко, по-птичьи, вскинула голову.
— Ай проснулась, касаточка моя? — тяжело отдуваясь, проговорила она, с привычным обожанием глядя на воспитанницу.
Мстислава сглотнула предательский ком, вставший поперёк горла.
— Что это ты делаешь? — стараясь придать голосу непринуждённость и оттого звуча ещё более высокомерно, чем обычно, спросила девушка, небрежно кивая в сторону старухиных пожитков.
— Известно что, дитятко, — терпеливо развела руками Стояна, словно разговаривала с несмышлёным дыбушонком, — поутру ведь тронемся, так укладываюсь.
Мстислава ещё раз скользнула взглядом по обшарпанному сундучишке и отстранённо подумала, что няня почти ничего не нажила за свою долгую службу княжеской семье.
— А разве кто сказал, что ты едешь? — даже в такой миг не сумев избежать надменности в голосе, спросила Мстислава.
В глазах старухи застыло неверие. Но, сколько она ни вглядывалась в красивое лицо существа, которое любила больше собственной жизни, в нём не было ни мягкости, ни сострадания. Осознание случившейся беды вдруг захлестнуло несчастную женщину, и, не помня себя, она повалилась на колени.
— Почто безгодишь меня?! Чем я, старая, тебе напрокучила? — Даже теперь, в припадке отчаяния и горя, Стояна почти пела, покачиваясь из стороны в сторону и то и дело бухаясь восковым лбом в пол. — Чем прогневала? Ужель мало я тебя пестовала? Мало холила? Неужто на чужбине не станет от меня проку? Али объем куском на мужниной стороне? Али платьем обношу? Так мне ж ничего не надо. Я со свиньями из одного корыта хлебать стану, только возьми меня, Мстишенька! — Она оторвала голову от досок и подняла на девушку заплаканные горящие глаза. — Возьми с собой, голубушка, кровиночка моя!
Мстислава села на постели и подобрала под себя ноги, застигнутая врасплох одновременным отчаянием и требовательностью старухи.
— Полно тебе, няня! Как обживусь, так и за тобой пришлю.
Мстислава свела брови и закусила губу. Она и правда собиралась выполнить своё обещание и знала, что Стояна поедет хоть на край света, не то, что в Осеченки, но Мстишу бросало в жар от одной мысли о миге, когда няня узнает, что едет не в Зазимье, а в отчину боярина Внезда.
— Пообвыкнуть дай сперва! Уж не малое дитятя буду, а мужняя жена, — сурово добавила княжна, зная, что старухе придутся по нраву такие речи. — А покуда с Ярославой и Звенькой тетёшкайся да моего слова дожидайся.
Стояна обиженно шмыгнула носом, но, кажется, немного обнадёжилась. А что, если Сновид запретит Мстиславе слать за нянькой?
Девушка ещё сильнее нахмурилась от этой мысли и тут же тряхнула головой, отгоняя её. Кто смеет запретить что-то ей, княжеской дочери? Пусть даже и муж.
Мстиславе очень не хотелось размышлять дальше, что, сбежав против воли отца, она потеряет его поддержку и окажется полностью во власти Сновида и будущего свёкра.
Нет, Сновид слишком крепко любит Мстишу, поэтому согласится на всякую прихоть, лишь бы угодить ей.
— Ну, будет, — всё более раздражаясь от собственных невесёлых дум, прикрикнула княжна продолжавшей всхлипывать старухе. — А то завтра так опухнешь, что глаз не сможешь разодрать. Сказала же, что пошлю за тобой, как время наступит.
Стояна, всё ещё всхлипывая, заставила себя растянуть дрожащие губы в улыбке и, тяжело поднявшись, подковыляла к воспитаннице и принялась целовать её руки.
И без того обуянная мрачными мыслями, Мстислава вовсе вышла из себя. Она знала, что Стояна нынче не уснёт и станет до брезга ворочаться и вздыхать в своём углу. Метнув быстрый злой взгляд к порогу, где обычно, свернувшись калачиком на засаленном овчинном кожухе, спала Векша, княжна успела заметить, как сверкнули поспешно прикрытые настороженные глаза. Теперь она прикидывалась, будто спит, но Мстиша-то знала: челядинка всё слышала и видела. Девчонка никогда бы не отважилась вякнуть и словечко, но это покорное, молчаливое неодобрение было сто крат хуже.