– И тебе.
– Молодец! – заявил Исмал, едва появился рядом. – Очень хорошо! Не говорю уж о том, что две награды за время одного праздника – огромная честь. Тебе следует ценить это, хотя ты, несомненно, заслужил оценки своей находчивостью и упорством. Думаю, ты уже понял, что шанс на победу остается всегда.
– Да уж.
– Девушка, с которой ты бился, – Оэфия Паль Малеш. Собственно, одна из лучших выпускниц школы Малеш.
– Она меня пожалела. Иначе искромсала бы уже на первой минуте.
– Верно. Однако ты выжил и даже победил, – мастер сдержанно усмехнулся. – В гладиаторе важны не только навыки и искусство боя, но и умение использовать ситуацию, повернуть ее себе на пользу, если есть такая возможность. Я тобой доволен… Нет, выбирать тебя для следующего боя выбора не станут. Так не принято. Но в любом случае советую тебе завтра присутствовать на стадионе, чтоб видеть чужие бои, – это полезно.
– Да, я уже понял.
– А сейчас можешь идти гулять. Правда, только после того, как побываешь у врача. – И многозначительно покосился на меня.
Я охотно поплелся в указанном направлении – можно было надеяться, что мне не только перевяжут кровоточащие царапины, но и намажут многострадальное ребро мазью, так что я смогу хоть на этот раз немного поразвлечься и повеселиться в городе. Не так уж часто меня выпускали за ворота, хотелось воспользоваться этим. Колени уже почти не дрожали, и слабость не накатывала волнами – вот и хорошо.
…В городе было весело – народ, похоже, оттягивался за весь год. Редко-редко когда попадались открытые лавки, и в тех по большей части торговали одеждой, украшениями, прочей дорогой мишурой – ну и, конечно, всевозможной выпивкой. Разодетые женщины и не отстающие от них мужчины, судя по их виду, было мало расположены заниматься делами – все веселились. Трактирная прислуга втюхивала закуски прохожим, причем не каждый брал на себя труд задержаться и кинуть в ответ монетку. Впрочем, как я понял, затраты местным забегаловкам заранее были возмещены из императорского бюджета.
Но иллюзия всеобщей щедрости была прекрасна.
Улыбчивая девушка в белом полотенце, повязанном поверх праздничной одежды, вручила мне завернутое в кусок лепешки лакомство с мясом, соусом и маринованными овощами. Я охотно улыбнулся ей в ответ, особенно когда взгляд ее наткнулся на аграф и золотые браслеты с императорским символом, и выражение лица стало подобострастно-испуганным.
– В ваше заведение можно заглянуть, чтоб… кхм… культурно отдохнуть?
– Конечно! – выдохнула она восторженно. – Для императорского бойца у нас всегда будет место и самое вкусное пиво на этой улице! И шествие из наших окон будет видно замечательно.
– Шествие?
– Да, вечернее шествие.
Я решил не переспрашивать – мало ли, вдруг это любой местный знает. Конечно, я никогда не притворялся, будто здесь родился, но и на лишние вопросы отвечать совсем неохота. Поэтому просто вошел в дверь, на которую она мне указывала гостеприимным жестом. В зале оказалось не так много посетителей, как можно было ожидать, видимо, большинство гуляло в свое удовольствие. Возможно, поэтому рядом со мной материализовался здешний работник с огромным подносом всевозможного угощения, которое я еще даже не успел заказывать.
– За счет заведения многоуважаемому императорскому гладиатору. – И расставил на столе тарелки и миски. – Угодно вина, пива, медового, шиповникового, можжевелового напитка? – Далее он скороговоркой назвал еще с десяток местных напитков.
– Пива. И горячего. Я устал.
– Понимаю. – На меня посмотрели с еще большим интересом и тут же приволокли огромную деревянную кружку с великолепной пенной шапкой. – Угодно ли пересесть вот сюда, к окну? Шествие начинается.
– Что за шествие? – Теперь, когда я уже втянул в себя первые глотки благословенного напитка, можно было и поболтать, если уж придется, и на вопросы поотвечать.
– Шествие ликов. Господин не здешний? Должно быть, у господина на родине не приняты карнавалы.
– Карнавалы бывают. Самые разные. И в виде шествий тоже. – Я припомнил кадры с бразильских карнавалов, представил себе тех художественно раздетых женщин на здешних улицах и усмехнулся. Впрочем, может, они б и поняли, ведь танцовщицы у них тоже одеваются… облегченно.
– Вот. Любой праздник – это шалость, право и возможность одеться не так, как принято, разукраситься сверх того, что позволено, спрятать свое лицо и показаться не тем, кто ты есть. Храм это поощряет, чтоб люди не забывали, как зыбко их положение и как надо ценить то, что у тебя есть.