Однако во все времена, и даже у нас, на Гараде, если мужчина дарит женщине дорогое кольцо, это, чаще всего, не просто знак внимания. Нечто большее. Даже если мужчина — пока мальчик. Это Наташа тоже правильно поняла. Так мне во всяком случае показалось. Мы договорились писать друг другу не реже одного раза в неделю. При отсутствии личных коммуникаторов и компьютеров, а также слабой телефонной сети (в Кушке не было пункта междугородной телефонной связи), бумажные письма были единственным надёжным средством общения на расстоянии. Пусть и очень медленным.
До аэропорта доехали с шиком. Впереди белая конторская «волга» ГАЗ-24, а сразу за ней, свежевымытый по такому случаю, сверкающий на ярком южном солнце, трофейный BMW-326 деда.
Рейс на Мары не задерживался. Объявили регистрацию, затем посадку. Уже привычно я сдал чемодан в багаж, попрощался с дедом и бабушкой (бабушка, как водится, всплакнула), пообещал писать, и мы с Петровым и Бошировым отправились на посадку. Капитан и старший лейтенант багажом себя не обременять не стали — у каждого на плече болталась небольшая спортивная сумка. В одной из них, а именно у капитана Боширова, лежали мои деньги. Не все — десять тысяч — остальные я оставил деду и бабушке, которым вместе с Кофманами предстояли большие траты, связанные с переездом. Но тоже не все — ту же сумму в десять тысяч.
— Этого за глаза хватит, — уверили меня дед Лёша и дядя Юзик, — к тому же у нас и свои сбережения имеются.
— Правильно, — поддержала бабушка и добавила по-польски. — Co zanadto to nie zdrowo[3].
Ещё двенадцать тысяч я отдал генералу Бесчастнову Алексею Дмитриевичу.
— Пусть у вас будут, — попросил. — Так надёжнее.
— Пусть, — согласился генерал. — Будем считать, что это твой фонд.
— Наш, — сказал я.
— Э, нет, — возразил Алексей Дмитриевич. — Твой. Я только его хранитель. И то лишь потому, что так и впрямь надёжнее. Но ты не думай, что дяденька генерал такой добрый. Просто я делаю на тебя ставку. Так что будь добр, не подведи.
Я пообещал и с лёгким сердцем попрощался с Алексеем Дмитриевичем. Но говорить, что тоже делаю на него ставку, не стал. Генералы панибратства не любят и правильно делают. Иначе какие они генералы? У нас, на Гараде, при всём равноправии и отсутствии каких бы то ни было сословий, каст, кланов и ярко выраженных классов с субординацией было всё, как надо. Люди, облечённые властью, пользовались неизменным уважением, и никому бы в голову не пришло ставить на одну доску генерала (армия у нас была, а, значит, имелись и звания, соответствующие) и, допустим, ландшафтного дизайнера. Труд второго не менее важен, но вот ответственность разная. Хотя бы потому, что первый напрямую отвечает за жизни людей, а второй лишь за их эстетическое чувство.
Долетели без приключений. В аэропорту города Мары задерживаться не стали — получили мой чемодан, взяли такси и через двадцать минут были на вокзале. В кассах приобрели билеты до Кушки (обычный плацкарт, чтобы не выделяться, но все три в одном купе: Петрову и Боширову нижние места, мне — верхнее); я сдал чемодан в камеру хранения.
До поезда оставалось ещё почти четыре часа, делать было решительно нечего, и мы пошли бродить по городу.
Мары был значительно больше Кушки, областной центр, как-никак. Но меньше Алмалыка и, уж конечно, Ташкента. Однако древнее всех их вместе взятых. Мерв — так он назывался когда-то. Его стены, если бы они сохранились, помнили воинов Александра Македонского, а население ещё каких-то семьсот-восемьсот лет назад достигало полумиллиона человек. Невероятно большой, богатый и культурный город для того времени. Одних библиотек не меньше десяти. Обсерватория, в которой, говорят, несколько лет проработал сам Омар Хайям… Куда всё делось, спрашивается? Впрочем, и на Земле, и на Гараде хватает городов, некогда переживших высочайший расцвет, а ныне вполне себе тихих и провинциальных. Бывает.
Неподалёку от вокзала мы набрели на ресторан с необычным названием «Гигант» и вкусно там пообедали вкуснейшим горячим пловом с помидорным салатом и зелёным чаем с пахлавой на десерт. В высоком, с узорчатыми деревянными колоннами и сводчатым потолком зале ресторана было по дневному времени малолюдно и довольно прохладно, хотя кондиционерами здесь и не пахло. Задерживаться, тем не менее, не стали — поели, попили чаю, расплатились и пошли дальше.