— Нет, спасибо, — вежливо улыбнулась в ответ Любовь Михайловна и посмотрела на меня строгими глазами. — Я не голодна. Вы идите, я тут посижу.
— Как знаете, — с оттенком разочарования вздохнул капитан.
Поужинали под перестук колёс и песни советских композиторов из репродуктора (всё довольно средненько, но там была моя любимая песня про весёлый ветер из старого, ещё довоенного кинофильма «Дети капитана Гранта», которая всегда поднимала мне настроение. Я даже поймал себя на том, что с недавних пор напеваю её иногда по утрам).
К восьми часам за окном стемнело, в вагоне зажгли свет. Хотелось спать. Я подумал, что последние дни выдались трудными, и мой растущий организм требует отдыха. Не будем ему противиться.
— Я — спать, — объявил спутникам. — Устал что-то.
— За Тахта-Базаром пограничный контроль, — сообщила Любовь Михайловна. — Проверка документов.
— Проснёмся, — сказал Петров.
Меня разбудил протяжный и какой-то печальный гудок поезда. Почти сразу вслед за этим появились трое пограничников: офицер, двое солдат автоматами и овчаркой на поводке.
— Проверка документов, граждане, проверка документов! Пожалуйста, приготовьте ваши паспорта!
Я взял из сетчатого кармашка заранее приготовленное свидетельство о рождении и справку из милиции, — протянул офицеру.
— Сергей Ермолов, — прочитал он, — профессионально взглянул на меня. — Кушкинец?
— Сейчас — да, а кем буду завтра — не знаю.
— Отец офицер? — догадался пограничник.
— Так точно.
— Фамилия знакомая. Ты, часом, не тот Ермолов, который нашего пограничника спас во время «афганца»? Про вас с товарищем ещё «Комсомолка» писала.
— Это он, — сказал Петров.
— Что ж, — козырнул офицер, возвращая документы. — Прими мою благодарность и счастливого пути.
— Спасибо, — сказал я.
Наряд пошёл дальше по вагону.
— А что за гудок был недавно? — спросил я. — Длинный такой. Разбудил меня.
— Не знаю, — пожал плечами Петров.
— И я не знаю, — сказал Боширов.
— На этом месте в шестьдесят четвёртом году крушение поезда было, — объяснила Любовь Михайловна. — Речка Кушка размыла по весне насыпь… Машинисты вовремя заметили, экстренно затормозили. Сами погибли, но людей спасли. С тех пор каждый раз здесь дают гудок.
— Достойно, — сказал Петров.
Я проснулся в пять утра. Оделся, слез с полки, сходи в туалет, умылся и почистил зубы. За окном уже рассвело. Поезд, не торопясь, шёл вдоль шоссейной дороги. За дорогой тянулись уже знакомые рыжие сопки. Справа, вдали, показались первые строения. За ними, на сопках, я различил «Алёшу» — памятник советскому воину и, чуть дальше, Крест. Это была Кушка.
Сладкое чувство возвращения домой медленно заполнило моё сердце.
Глава пятая
Дела кушкинские. Силы и возраст
Кушка встретила нас ясным голубым небом и горячим южным ветерком со стороны Афганистана. Не пыльной бурей и на том спасибо. А к среднеазиатской жаре за этот год я как-то даже уже привык. Впрочем, утро было раннее, и жара ещё не началась.
Такси в Кушке не было. Вообще, здесь было очень мало личных автомобилей.
Я уже давно понял эту особенность Советского Союза: всё для людей на словах, но на деле — выборочно. Да, бесплатная медицина, образование и жильё. Но всё, что касается личного комфорта и удобства почему-то в загоне. Та же бытовая техника — примитивна и убога, даже с учётом уровня развития здешней цивилизации. То же относится и к личным средствам передвижения. Начиная от тяжёлых неповоротливых велосипедов и заканчивая малосильными корявыми авто типа «москвич» или, не приведи Создатель, «запорожец». Только недавно на новом автозаводе в Тольятти начали собирать относительно приличную машину ВАЗ-2101 «Жигули». Ну и ГАЗ-24 «Волга», на которой я уже поездил, тоже была ничего. Однако купить что первую, что вторую для обычного советского человека представляло практически неразрешимую проблему. Не потому, что денег не было — были у людей деньги на сберкнижках. Машин производилось мало, не хватало их. Поэтому — или ходи пешком, или пользуйся общественным транспортом.
Общественный транспорт в Кушке тоже отсутствовал, поэтому мы, пройдя ещё раз пограничный контроль, отправились пешком.
Через привокзальную площадь вышли к стадиону, пересекли футбольное поле, поднялись к улице Октябрьской. Дальше — мимо строящейся гостиницы и школы до второго перекрёстка, потом срезать через двор и — вот он дом, милый дом. Подумать не мог, что буду так рад встрече. Не только с домом, с Кушкой. Соскучился, оказывается, надо же.