Возвращать билет на автобус я не стал. Сначала хотел, но передумал. Тридцать два доллара, конечно, деньги. Но они у меня не последние, к тому же я теперь работаю. Будем считать, что я заплатил за безопасность. Если агенты ЦРУ доберутся до этого негра-кассира в городке Хилсборо штат Огайо, то он может припомнить, что продал какому-то подростку билет до Денвера, а может и не припомнить. А вот если я сдам билет, то он запомнит меня наверняка. Оно мне надо? Пусть думают, что я уехал в Денвер.
Однако переодеться и почистить оружие сразу не удалось.
— Какое переодевание? — удивилась «всем мама» Рэйчел Картер, когда я сунулся к ней в костюмерную. — Представление ещё не окончено, а потом все выходят на сцену на обязательный прощальный поклон. Все — это все. Разве Мэт тебе не сказал?
— Наверное, забыл.
— Может быть, денёк у него выдался не лёгкий. Хотя где они, те лёгкие деньки? Так что жди за кулисами. Ещё минут тридцать пять, не меньше. А что не так, что вздыхаешь?
— Есть охота, — признался я. — Весь день сегодня без нормальной еды.
— Общий ужин будет после представления. Но могу тебе сделать сэндвич с тунцом и чай. Вы же, европейцы, больше чай любите, а не кофе? Не понимаю, что вы нашли в этом чае. Просто горячая подкрашенная вода, как по мне.
— Это потому, что вы не умеете его заваривать, — сказал я. — А почему вы решили, что я европеец?
— Ну не американец же.
— Акцент?
— И акцент тоже. Но главное, ты ведёшь себя иначе.
— Европейские подростки, по твоему мнению, стреляют лучше американских? — приподнял я бровь.
Она захохотала.
— Думаю, нет. Но даже этот вопрос выдаёт в тебе европейца.
— А как бы сказал американец?
Она на секунду задумалась и выдала нарочито низким голосом, словно жуя слова:
— Простите, мэм, но я в жизни не поверю, что какой-нибудь лайми или лягушатник лучше владеют кольтом, чем любой белый парень из Айовы или Канзаса.
При этом на слове «Канзаса» она дала «петуха».
— Да вы талант, Рэйчел, — засмеялся я. — Вам в кино сниматься надо.
— Ага. Сто семьдесят два фунта чистого таланта. Как бы экран не порвался.
Так мы болтали, сидя в костюмерной. Рэйчел сделала вкуснейшие сэндвичи, открыв банку с консервированным тунцом в масле, а я, за неимением, заварочного чайника, заварил чай в чашке, сыпанув побольше и накрыв чашку блюдцем.
— Хм, — хмыкнула Рэйчел, попробовав напиток. — Первый раз в жизни пью вкусный чай. Как ты это сделал?
— Евреи, не жалейте заварки, — сказал я.
— ?
— Анекдот такой есть.
— Расскажи!
Я рассказал.
Рэйчел захохотала и поперхнулась чаем.
Потом я вместе со всеми вышел на прощальный поклон, потом переоделся, почистил оружие и сдал его Мэту. Потом состоялся общий ужин, и я отдал должное яблочному сидру, жаркому с печёной картошкой, свежему пшеничному хлебу и тому же чаю, который по моему рецепту заварила Рэйчел. Потом наступила ночь. Точнее, поздний вечер.
Жить меня определили в трейлер к жонглёру, молчаливому худому парню, на место ушедшего стрелка.
— Знакомьтесь, — представил нас Мэт. — Это Дэвид Рассел. Дэв — это Джимми. На самом деле, как он говорит, его зовут Том, но мы, чтобы не запутаться, будем звать его Джонни. Он не против.
— Я тоже не против, — сказал Дэвид, пожимая мне руку. — Располагайся, Джимми.
Трейлер — целый дом на колёсах — состоял из двух спаленок, кухни-столовой с холодильником, газовой плитой и раковиной, а также туалетом и душевой кабинкой. Ни в Советском Союзе, ни на Гараде не было ничего подобного, а здесь, как я уже понял, в трейлерах жил не только Circus Smirkus, но и чуть ли не половина населения США. Ладно, гораздо меньше половины. Но всё равно очень много. А что не жить? Климат тёплый, дороги хорошие, бензин дешёвый. К тому же американцы по своей натуре легко меняли место жительства. Где есть работа, там и дом. Сел на машину, прицепил трейлер — поехал. Не понравилось — уволился, прицепил трейлер и поехал дальше. Страна большая, где-нибудь найдёшь своё счастье…
Чуть позже, проколесив по дорогам Америки сотни и сотни миль, наблюдая за людьми в разных штатах, разговаривая с ними, я понял, что не всё так просто. Более мобильными были жители больших городов, а те, кто жил в таких городках как Хилсборо, не особо любили путешествовать и чаще всего не бывали нигде дальше столицы штата. Другое дело, что обзавестись собственной машиной стремились все. Пусть старая развалюха, но — своя. Можно сесть и поехать, куда хочешь — в магазин, на рыбалку, или в кино. Причём здесь были даже специальные автокинотеатры, где можно было смотреть фильм, не покидая машины — факт, который, помнится, произвёл на меня впечатление. Поначалу. Потом я привык, как и ко многому другому в Америке.