Вот и не развращайся, сказал я себе. А то ишь, начинаются оправдания и уловки — воспитание, окружение, работа, эти лучше, эти хуже… Оставайся силгурдом и человеком — это главное. Я и остаюсь. Поэтому, как силгуд и человек, после купания пойду в кабинет номер семь. Ибо не фиг, Кристина, было меня бросать!
Семьдесят пять… восемьдесят… восемьдесят пять.
Хватит, пожалуй!
Я вынырнул. Выдохнул почти до конца использованный воздух, вдохнул новый. Хорошо!
Оглянулся. Мой вратарский глазомер подсказал, что до берега метров сто тридцать, не меньше. И оттуда прямо ко мне с рёвом направляется белый катер спасателей.
Надо же, какие молодцы, подумал я, переворачиваясь на спину. Оперативно работают.
Катер подлетел, эффектно затормозил с поворотом метрах в пяти.
— Сергей Петрович, вы в порядке?
— В полнейшем! — ответил я, не поворачивая головы. — Плывите обратно, ребята, спасибо за службу.
— Точно? А то можем спасательный круг кинуть или, ещё лучше, на борт взять.
Я перевернулся в обычное положение.
Спасатель — молодой загорелый парень стоял, подбоченившись, во весь рост и внимательно смотрел на меня. Второй — небритый мужик в возрасте и в курортной соломенной шляпе — сидел на руле.
— Нет, — отказался я. — Поплаваю ещё. И вообще, не мешайте контакту с дельфинами. У меня с ними здесь дружеская встреча. Слыхали уже, небось, что дельфины разумны?
— Слыхали, — ответил спасатель. — Вы же всему человечеству об этом и сообщили.
— Вот и не мешайте. Всё хорошо, правда.
— Как скажете. Если что — кричите. Мы будем наготове.
— Крикну, крикну, — уверил я. — Или свистну, — я заложил в рот сложенные колечком большой и указательный пальцы и оглушительно свистнул. В Кушке пацаны научили. Стыдно сказать, но Кемрар Гели не умел свистеть.
Спасатель уселся на банку, кивнул напарнику. Катер взревел, развернулся на месте и помчался обратно к берегу. Где по колено в воде растерянно стояла моя охрана.
Сзади послышался трескучий переливчатый свист, и мимо меня скользнули два чёрных гладких тела.
— Привет, ребята, — сказал я. — Только о вас подумал, а вы уже тут как тут. Давно не виделись.
— Тыррр –ир! Тырр-куа! — две улыбающиеся дельфиньи морды вынырнули из воды рядом со мной.
Я вошёл в орно. Если у людей ауры большей частью одноцветные: жемчужные, голубые, разных оттенков зелёные (вкрапления других цветов бывают, но они чаще всего свидетельствуют о неполадках со здоровьем или нестабильном психическом состоянии), то у дельфинов ауры были похожи на волшебные, расцвеченные всеми цветами радуги, сияющие ореолы. Цвета в них двигались и перетекали друг в друга, постоянно меняясь. Наверняка по их аурам тоже можно было определить и физическое состояние, и настроение этих разумных и прекрасных животных, но я пока не умел.
Я послал дельфинам мысленную волну радости от встречи.
«Привет, мы тоже рады тебя видеть. Очень хорошо, что мы тебя встретили».
«Что-то случилось?»
«У нас для тебя послание».
«Именно у вас двоих»?
«Каждый из Морского народа его знает. Первый, кто тебя встретит, должен передать. Первые — мы».
«Я слушаю».
'Ты говорил, что Древние возвращались на Воду. Землю, как вы её называете. Издалека, со звёзд.
«Да».
«И что-то случилось. Что-то плохое».
«Да. Они не отвечают на сигналы».
«Что ты намерен делать?»
Я представил себе «Горное эхо», как он садится на Луну. Потом себя с напарником, поднимающихся в «Союз». Старт ракеты. Полёт к Луне. Посадка. Две фигурки в скафандрах, идущие к «Горному эху».
«Значит, есть возможность помочь?»
«Есть».
«Мы долго думали и решили сказать. Есть вероятность, что кроме людей и Морского народа, под Светом, который вы называете Солнцем, живут и другие разумные».
«Где, здесь, на Земле-Воде?»
«Нет, здесь только Морской Народ и люди. Дальше. Гораздо дальше. Мы не знаем, кто они. Но иногда до нас… до самых чувствительных из нас долетают обрывки их мыслей и образов. Судя по ним, они живут на самой большой планете, пятой от Света-Солнца».
«На Юпитере⁈»
«Да, вы называете её так».
«Но там не может быть жизни, там нет кислорода, воды и даже твёрдой поверхности. Юпитер — это газовый гигант, который…»
«Мы знаем. Нам с вами нужен кислород и вода. Им — нет. Они не похожи на нас, совсем другие. Мы не можем рассказать, не знаем. Знаем одно — будь осторожен. Очень осторожен».
«Вы хотите сказать, что эта жизнь может быть как-то причастна к тому, что случилось с моими братьями?»