А Луна была уже совсем рядом. Она притягивала к себе наш корабль незримыми лапами гравитации, и вскоре мы должны были выйти на орбиту, с которой и начнётся спуск.
В нужный момент по команде ЦУПа наш командир включил двигатели, и скорость начала падать.
«Ударили по тормозам» — так прокомментировал маневр Сернан и добавил:
— Какое всё-таки облегчение эти гравигенераторы. Не устаю восхищаться. С ними летать намного проще.
— Есть право на ошибку, — сказал я.
— Именно, — кивнул астронавт. — Время и топливо, чтобы её исправить.
Тем не менее, несмотря на гравигенераторы, наш полёт почти в точности повторял полёт «Аполлона-17». Просто потому, что так было проще — всё не только рассчитано заранее, но уже и проделано. Осталось повторить. Даже место посадки «Горного эха», а затем и наше, как уже говорилось, выбирали, исходя из этого же принципа.
— Там немного пыльно, — рассказывал Юджин. — Хотя какой-там немного… Там очень пыльно! Чёртова лунная пыль прилипает ко всему, чему можно, воняет порохом, и хрен её отдерёшь. Это минус. Но я там, в этой долине Таурус-Литтров всё знаю, и это большой плюс.
— Бог с ней, с пылью, — говорил Быковский. — Мы не за тем летим. У вас с Харрисоном Шмиттом была одна задача, у нас совсем другая — добраться до «Горного эха». Надеюсь, долго гулять по Луне не придётся.
— Постараюсь посадить нашу бабочку как можно ближе к «Горному эху», — сказал Юджин.
— Почему бабочку? — удивился Быковский.
— Потому что с гравигенераторами наш посадочный модуль будет порхать, как бабочка, — ответил Сернан.
— Пепела, — сказал я, вспомнив Мусу Нодия, по-грузински бабочка — пепела.
— Красиво, — сказал Быковский. — Но мы не грузины. Так что пусть остаётся бабочкой.
Мы благополучно вышли на орбиту вокруг Луны высотой сто двенадцать километров, затем перешли на другую, эллиптическую (девяносто пять на триста десять километров), сделали три витка вокруг спутника, наслаждаясь изумительным зрелищем — лунным восходом Земли и окончательно проверяя все системы. Получили все возможные указания от ЦУПа, ещё раз уточнили место посадки «Горного эха» (крохотное яркое белое пятнышко примерно в трёх километрах от места посадки «Аполлона-17» почти точно на юг) и перешли в посадочный модуль.
— Как странно, — сказал по-русски Сернан. — проверяя системы.
— Что именно? — спросил Быковский.
— Когда я говорю по-русски, мой синтаксис не сбивается.
— То есть?
— То есть, я говорю правильно. А в прошлые разы рядом с Луной, уже на орбите, я по непонятным причинам начинал ошибаться в родной английской речи. '«Мы опять спустился к ним, где нам, людям маленьким, и место», — сказал он по-английски. — Примерно так [1]
— Интересная психологическая флуктуация, — улыбнулся Быковский. — Но выводов делать я не стану.
В положенное время наш посадочный модуль отделился от корабля, и по сужающейся орбите мы пошли вниз, к Луне, которая вдруг стала невероятно огромной, заполнив собой два из трёх иллюминаторов.
Юджин Сернан оказался прав, — он посадил наш модуль на поверхность Луны, словно бабочку. Лёгкий толчок, когда посадочные опоры коснулись грунта — вот и всё, что мы почувствовали. Даже знаменитая лунная пыль, поднявшаяся было за иллюминаторами, довольно быстро улеглась.
— Земля, это «Ястребы», — доложил Быковский по радио. — Есть прилунение. Все системы в норме, самочувствие нормальное, готовы к выполнению программы.
— Поздравляем, «Ястребы»! — пришёл через три секунды ответ. — Вся Земля вас поздравляет и вами гордится. Безупречная посадка. Доложите, что видите в иллюминаторы.
Сернан и впрямь посадил наш модуль практически безупречно. Запланированная точка посадки у нас, разумеется, была, но пилот уже с пары сотен метров высоты сажал модуль вручную и сам выбирал фактическое место посадки.
— Вот он, — сказал Юджин, глядя в один из трёх иллюминаторов. — Наш звёздно-полосатый. Стоит, хе-хе, никуда не делся.
Мы посмотрели. Вдали, действительно, виднелся американский флаг, установленный на месте посадки «Аполлона-17».
— Там рядом ещё куча всякого хлама, который мы выбросили из «Челленджера» [2], когда взлетали.
— Намусорили, значит, и улетели, — сказал Быковский.
— А что делать? Гравигенераторов у нас не было, а вес нужно было уменьшить.
— Шучу, Юджин, — сказал Валерий Фёдорович. — Нормально всё. Где бы не появлялся человек, он всюду оставляет мусор. Никуда от этого не деться.
Пока они разговаривали, я переместился к другому иллюминатору, смотрящему на юг. И там, менее чем в трёх километрах от нас, увидел «Горное эхо». Нуль-звездолёт, который раньше я наблюдал только на космических стапелях, расположенных на орбите Сшивы, как и положено по инструкции при посадке на безатмосферные планетоиды с пониженной силой тяжести, лежал на боку, опираясь на посадочные опоры, чем-то напоминающие гигантские лапы кузнечика. Отсюда, издалека, серебристый звездолёт казался маленьким, но я знал, что его длина сто сорок метров, а диаметр корпуса в самой широкой части — там, где в трюме прятался космокатер — двадцать шесть метров. Это, не считая шести ячеистых, золотого цвета, раструбов нуль-генераторов на носу, чем-то похожих на перевёрнутые соплами вверх двигатели ракеты «Союз», широкого тёмно-синего ажурного кольца планетарных двигателей диаметром сорок два метра и, более узкого, второго кольца тороидальных сверхпроводящих магнитных катушек кваркового реактора ярко-оранжевого цвета, расположенного ближе к корме (чёрные посадочные опоры крепились непосредственно к этим двум кольцам и во время полёта находились в сложенном положении).