Комитет государственной безопасности. Узбекская ССР. Боширов Тимур Русланович. Звание: старший лейтенант. Фото. Совпадает. Действительно до 31 декабря 1971 года. Государственная печать. Роспись начальства — Председателя Комитета при Совете Министров республики. Документ подлинный.
— Всё в порядке, спасибо, — сказал я. — Так в чём дело, товарищи офицеры госбезопасности?
— Ты своё обещал.
— Ах, да.
Сегодня документы были со мной, — после встречи с Наташей я намеревался зайти в кассы предварительной продажи авиа и железнодорожных билетов и взять билет на самолёт до города Мары на пятнадцатое августа.
Раскрыл планшет, нашёл удостоверение, отдал капитану. Тот прочёл его внимательнейшим образом, передал Боширову. Старший лейтенант тоже посмотрел. Они с капитаном обменялись короткими взглядами, словно сказали что-то друг другу без слов.
Боширов вернул мне документ.
— Интересный планшет, — сказал капитан. — Офицерский?
— Отцовский, — сказал я и зачем-то добавил. — Папа командует танковым полком в Кушке.
— О как. Можно посмотреть?
— Пожалуйста.
Товарищ капитан взял планшет, покрутил в руках, открыл, посмотрел, закрыл.
— Хорошая вещь, — протянул мне назад. — В детстве за такой много бы отдал.
— Так в чём дело? — ещё раз спросил я.
— Пока ни в чём. Но есть разговор.
— К кому?
— К вам обоим.
— Так говорите. Мороженое здесь вкусное. Рекомендую с клубничным сиропом.
Капитан, чуть склонив голову на бок, посмотрел на меня цепким взглядом. Я чуть ли не читал его мысли: «Уж больно ты боек, пацан. С чего бы?» Но вслух он произнёс другое:
— Не здесь. Пройдёмте с нами, пожалуйста. Тут рядом. Обещаю, это ненадолго.
Советский человек законопослушен. Подчинение закону и властям вшивается в подкорку с самого раннего детства. Я это знал. Но так же прекрасно знал о своих правах.
Что выбрать? Подчинение или попробовать эти права качнуть? Если что, я несовершеннолетний. К тому же, советский пионер. Мне сама партия велела. С комсомолом. Как там? Пионер — честный и верный товарищ, всегда смело стоит за правду, — вспомнил я законы пионеров Советского Союза, которые висели у нас в Кушке в пионерской комнате. Правда на моей стороне. С другой стороны, что это даст? Рано или поздно мне всё равно придётся столкнуться с КГБ, от этого никуда не деться, если ты изобрёл и даже уже построил такую штуку как антиграв. Так лучше рано. Но как, однако, быстро работают! Молодцы, нечего сказать. Уважаю.
Я встретился глазами с Наташей, успокаивающе кивнул ей головой. Мол, всё нормально, не беспокойся.
— Хорошо, — сказал. — Пошли, побеседуем. Но только и впрямь недолго. Напоминаю, если забыли, что я несовершеннолетний.
— Я совершеннолетняя, — сказала Наташа. — Но должна заявить, что мне всё это совершенно не нравится.
— Не беспокойтесь, Наталья Ильинична, — заверил капитан Петров, красиво выговаривая «ш» вместо «ч». — Абсолютно ничего незаконного, уверяю вас. Просто поговорим. Поверьте, это в ваших же интересах.
Белая, сияющая на солнце «Волга» ГАЗ-24 — новинка отечественного автопрома, словно только что сошедшая с конвейера, ждала у выхода из парка.
Мы с Наташей и старший лейтенант Боширов сели сзади. Капитан Петров впереди, рядом с водителем и тут же взял в руки микрофон рации:
— Первый, это третий, без происшествий, готов выдвигаться.
— Жду, третий, — послышалось сквозь треск помех.
— Поехали, — скомандовал капитан.
«Волга» тронулась. На перекрёстке с улицей Ленина повернула налево и направилась в сторону моего дома. Однако, поворот на Металлургов проскочила, нырнула под виадук и, набирая скорость, устремилась прочь из города.
— Куда это мы? — спросила Наташа. — Меня дома ждут, вообще-то.
— Ваши родители на работе, Наталья Ильинична, — сказал капитан. — Будут дома к вечеру. Мы вас домой к этому времени доставим в целости и сохранности, не беспокойтесь. И вас, и Серёжу.
Что-то не понравилось мне в ответе капитана. Не знаю, что именно. Тень интонации. Поворот головы. Сигарета, которую он тут же достал из пачки и закурил.
Как там, бережёного бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт?
Я вошёл в орно.
Наташа, сидящая слева от меня так, что я не без волнения чувствую её бедро, слегка встревожена. Это видно по её красивой ауре нежно-бежевого цвета, по которой время от времени словно пробегают волны. Аура водителя тусклая, светло-коричневая, можно сказать, нейтральная. Этот человек вообще ничего не знает, делает, что приказано. Живой автомат. Старший лейтенант Боширов, сидящий справа, озабочен сексуально. Причём Наташей. Хочет её. Ничего странного, но и ничего хорошего. Главное, держите себя в руках, товарищ старший лейтенант, вы на службе. И вообще, Наташа моя. Теперь товарищ капитан. Ровная зеленоватая аура. С оранжевым свечением в районе груди. Оранжевое переплетается с зелёным, но не смешивается с ним, образуя постоянно меняющийся узор. Эге, да вы охвачены какими-то внутренними противоречиями, товарищ капитан. С чем-то, чему подчиняется ваш ум, не согласно ваше сердце. Ум пытается одержать верх, но это не так просто. Сердце всё равно не согласно и стоит крепко. Не знаю, в чём дело, но есть большая вероятность, что оно непосредственно связано с нами. То есть, мной и Наташей. Что-то товарищу капитану приказали, а он теперь сомневается, стоило ли приказ выполнять. Нет, не так. Он не мог его не выполнить. Но сомнения в справедливости и правильности этого приказа у капитана имеются. Очень большие сомнения. Это хорошо, товарищ капитан. Сомневайтесь. Это может мне пригодиться.