- Ксенопсихолог, с клинической подготовкой. И любимый сотрудник. Но ты иди, иди…- кинул в мою сторону ласковую улыбку доктор, и снова хмуро посмотрел в сторону Ивлева: - Или вы тут родственные связи вашего штурмана с моей сотрудницей решили задействовать?
Маркус и Ивлев переглянулись.
- Тут вот какое дело… - осторожно начал капитан, нервно теребя рукав. - Этот Ингер, как на крейсер попал, ни с кем особо не разговаривал. Даже Енце игнорировал, что жутко того бесило. На медперсонал наш едва ли не шипел. Нет-нет, он совсем не буйный. Просто не слишком любит врачей.
- У нас и так лежат два крейвца, - скрестил руки на груди психиатр. – Зачем нам ещё один такой же?
- Да не надо его лечить. Просто понаблюдайте. А то мы никак понять не можем, всё ли с ним в порядке. К тому же у вас есть все шансы немного его расшевелить. Думаю, Марике это отлично удастся.
Только сейчас я заметила, что Маркус как-то усиленно делал вид последние несколько минут, что он не причём. Хотя готова поспорить, что это была его идея – притащить его в мою зону.
- Я умываю руки, - твёрдо сказала. – И вообще, у меня сейчас группа. Мне готовиться надо.
Сбежать то я сбежала, полностью уверенная, что уж кто-кто, а Хайцзы отобьется и от Ивлева, и от моего брата. Так бы, наверное, и случилось, если бы главе госпиталя не позвонил сам адмирал Конрад. И тут уже откреститься не удалось. Так и попал в отделение психического здоровья, блок B, загадочный корас Ингер.
Глава 1.2. Безумец на станции Гермес
Увидела я кораса лишь спустя двое суток, когда вновь вышла на смену. Высокий темноволосый мужчина стоял в коридоре, рядом с входной дверью, и пялился в стену, выкрашенную в приятно салатовый цвет. Когда я перешагнула порог, Ингер, а это был именно он, дёрнул головой и посмотрел в мою сторону примерно с тем же выражением лица, что и смотрел до этого на стену. То есть с полным равнодушием, будто перед ним не живой человек, а просто неинтересная деталь интерьера. И снова уткнулся взглядом в стену. Дружелюбненько.
- Доброе утро, - вежливо поздоровалась я, лихорадочно пытаясь вспомнить ту информацию о людях Эн-ду, что скинул мне вчера главврач. Не слишком-то много.
Срок жизни примерно как у землян – вполне может прожить до ста пятидесяти. Сейчас ему чуть больше тридцати. Метаболизм и регенерация выше нормы, поэтому и ест он чаще и преимущественно питается белковой пищей. Спит по два-три часа, всё остальное ночное время смотрит обучающие и развлекательные видео для детей. Отставание в умственном развитии не зафиксировано, хотя проверить все когнитивные функции так и не удалось – Ингер просто отказывался принимать участие в исследовании, хотя благодаря настроенному на его язык транслятору отлично всё понимал. Неагрессивная, но довольно пассивная и отстраненная позиция, необычная для человека, попавшего в незнакомую обстановку. На человека, пережившего стресс, совершенно не похож.
С другой стороны, нормальные люди в течение трёх часов стены не рассматривают.
О необычном поведении нового пациента рассказала моя коллега, ликрейка Анна Уззре`моос. Зовут её, на самом деле не Анна, конечно – это просто транслятор подобрал наиболее удобное и похожее по звучанию имя. Ликров среди персонала госпиталя не слишком много, на наше отделение и вовсе одна Анна, но с работой она справляется отлично, и неплохо контролирует свои аппетиты, что для эмпата, питающегося эмоциями, не так уж и просто.
- Марика, - радостно воскликнула Анна, когда я зашла в рабочий кабинет. Точнее, моё имя повторил за ней транслятор. Сама же ликрейка сказала что-то вроде «Махааруза», что тоже звучало симпатично. – У нас два новых пациента. Один прибыл вчера, а второй два дня назад. Этот совсем невкусный.
Она скривилась так, что я сразу поняла, о ком ликрейка говорит. Вторым пациентом оказался инженер с транспортника, на котором произошла неисправность, в результате которого двадцать человек экипажа пострадало от излучения. Специалист не был виноват, ошибку допустили другие, но именно его, а не тех, кто допустил этот транспортник в полёт, мучило чувство вины, привёдшее к нервному срыву. Конечно, больше моего внимания досталось именно ему, хотя за Ингером я тоже присматривала.
На групповой работе он снова отмалчивался, только таращась на меня своими чёрными миндалевидными глазами, а вот на индивидуальной встрече внезапно удивил.