Но ни мне, ни Анне, ни Грифу так и не удалось раскусить тайну кораса, но во мне всё больше зрело убеждение, что не мы изучаем Ингера, а он нас. И уж точно он не был потерявшимся и потерпевшим бедствие инопланетником. А скорее всего… шпионом? Я поделилась своими опасениями с Маркусом.
- Думаешь, эту версию не рассматривали? – спросил брат, отвлёкшись от наматывания километров на тренажере в моей гостиной. Я обычно использовала тренажёр как вешалку для вещей. – Корабль Игниса давно разобрали по винтикам, но так и не смогли разобраться, откуда он взялся. И с какими целями здесь, хотя его спрашивали очень и очень тщательно. Если корас не заговорит… боюсь, он попадёт в гораздо более неприятное место, чем ваша психушка. Но пока никто не хочет торопиться и брать на себя ответственность за судьбу кораса. Так что формально… он просто нуждающийся в восстановлении индивид.
- Даже если он здоров?
Маркус прекратил крутить педали, и потрепал меня по моей и так растрёпанной макушке.
- Не ты ли говорила мне, что никто в здравом уме не покинет свой мир ради того, чтобы месяцами болтаться на жестянке в пустоте? Так вот, этот корас, судя по всему, провёл не один месяц в одиночку на своём корабле. И у него даже не нашли порно под матрасом. Представляешь себе?
- Тебе бы всё шутить, - фыркнула.
Брат вытер вспотевшую шею полотенцем, и задумчиво отбарабанил пальцами по подбородку.
- Знаешь, а я ведь волнуюсь за тебя, - неожиданно сказал он. – Так что если почувствуешь, что этот шумер может представлять хоть малейшую угрозу, то бери отгул. Заодно отдохнешь немного. Енце вот о тебе спрашивал, хотел на свидание пригласить.
- А других пусть съедят заживо? – я вскинула брови, проигнорировав попытку меня посватать за ужасного ширазийца. – Да брось. Ингер вполне вменяем, и не захочет причинить кому-либо вред без причины… Наверное.
В конце второй недели главврач отделения сообщил, что Ингера забирают. Все восприняли это с заметным облегчением, лишь одна я немного загрустила. Тихий и послушный пациент – чем не мечта?
Последний день кораса в госпитале как раз пришёлся на мою смену. Днём всё было более чем обычно. Привезли нового пациента, и я в основном была занята им. К вечеру, по внутреннему времени первого кольца, большинство персонала начинало постепенно расходиться. Смена Анны закончилась, дежурный психиатр отправился спать в комнату отдыха, и я осталась лишь с одним медбратом-росканцем. Роскана была одной из старейших колоний Земли, освоенная ещё до того, как терраформирование стало использоваться повсеместно, а изменение генетического кода поставили под запрет. Поэтому росканцы хоть и являлись потомками землян, внешне отличались от обычных людей гораздо сильнее, чем тот же корас. К примеру, в медбрате Туане Анески было двести десять сантиметров роста, и он еще считался для своего народа низкорослым. К тому же у Анески был чуть приплюснутый нос и глаза навыкате. Хотя не уверена, что последнее это именно характеристика росканцев, а самого Туане.
Меня чаще всего оставляли дежурить именно с Туане – так, на всякий случай. Мелкой быть плохо, никто меня не воспринимал всерьез. Зато мне легко было прятаться и уворачиваться – очень помогло, когда пришлось иметь дело с оголодавшим ликрейцем. Конечно, худшее, что мне грозило – это стать эмоциональным овощем, на месяц, и всё же это не слишком приятно, я думаю.
Туане начал клевать носом уже в полпервого ночи, и я устав его будить, отправила поспать часик на диванчики в кабинете психолога, сама оставшись на посту медсестры в холле следить за камерами, установленными в каждой палате. Спать мне не хотелось абсолютно, и я тихо включив музыку, поудобнее устроилась в кресле с альбомом в руках – рисование не так сильно отвлекало от наблюдения, но и не давало потерять концентрацию.
О том, что что-то не так, я поняла не сразу. Сначала начала мигать камера в одной из пустых комнат. Так как пациентов ней не было, я не стала вызывать техника. А затем погас, и тут же загорелся свет по всему блоку. И это уже было странно. Перебои питания на станции были невозможны, особенно на самом важном первом кольце. Я взглянула на мониторы, и замерла. По полу покатился красный карандаш. Ингера в палате не было, хотя минуту назад он лежал на своей постели с закрытыми глазами. Все остальные спали вполне спокойно.
Звать охрану или блокировать выход из палаты ещё было рано, но следовало разбудить Туане, чтобы он проверил, что там с корасом. Вполне возможно, что я просто не заметила, как пациент зашёл в туалет, где камеры, естественно, не было.