Второй этаж башни оказался пуст и заброшен. Гнилая солома, битые черепки, несколько погрызенных костей — и всё. Из узких окон-бойниц падали косые лучи закатного солнца. Я хотел было подняться на третий этаж, но случайный блик на периферии зрения привлёк моё внимание.
— Ирга! — монокуляр услужливо приблизил далёкую картинку. — У нас гости! Много!
Когда с крыши башни донёсся тревожный крик, я как раз помешивала слегка подрумянившееся мясо. Зевать в этот момент нельзя, чуть-чуть недоглядишь, и оно станет пересушенным. Пришлось наскоро перехватить нестерпимо горячие края горшка тряпкой и наскоро убрать его с жаровни.
— Ирга! — второй крик застал меня уже на полпути к третьему этажу. Я выскочила как раз вовремя, чтобы удержать Вадима от выстрела. Опоздай я на мгновение-другое, и он успел бы отправить хороший заряд картечи прямо в грудь одному из вольников с Южного Поречья.
Торговцы, разумеется. Целых семь фургонов и с десяток охранников. Не иначе, как за лошадьми. В Поречье наших коней ценят — впрочем, как и везде.
— Стой! — ничего лучше, чем перегородить рукой прицел я не придумала. — Это не враги!
— Как скажешь, — Вадим с видимым облегчением убрал оружие. — Я этих всадников друг от друга отличать не умею.
— Как не умеешь? — в очередной раз опешила я. — Они же другие!
— Это для тебя они другие, — терпеливо пояснил Вадим. — А для меня — такие же мужики на лошадях с копьями.
— Но, — я пыталась найти какое-то простое объяснение. — Но ты посмотри, у них же косы! И бороды! Все же знают, что косы носят лишь вольные беженцы с Пшездечи Дубовицкой, а бороды — только южане Поречья, у которых с босым лицом ходить стыдно!
— Ну да, — усмехнулся Вадим. — Прямо всю жизнь только и делал, что зубрил, где у вас тут с каким лицом ходить не стыдно. Лучше скажи, если убивать нас прямо сейчас они так уж и быть не станут, грозит ли нам проснуться обокраденными?
— Обокрасть дочь хана в степи? — удивилась я.
— А кто узнает? — спросил Вадим. — Особенно, если утром нас, когда наиграются, аккуратно придушат и закопают.
Только сейчас я поняла, из насколько чуждых далей пришёл мой внезапный спаситель. Для него подобное нарушение законов гостеприимства даже не выглядело грехом пред ликами богов. Только простой возможностью, которую он рассматривал наравне с любыми другими. У него в голосе даже никаких эмоций не звучало. Придушат. Ограбят. Наиграются. Закопают. Две хозяйки о том, как лепёшки печь, и то живее разговаривают.
— Не осмелятся, — кажется, мне всё-таки удалось найти убедительные слова. — Им такое невыгодно.
— Да? — Вадим поднялся и поправил оружие. — В таком случае, у меня один, последний, вопрос.
— Какой? — настороженно спросила я.
— У тебя каша не подгорит? — невозмутимо спросил он.
Каша!
Вниз я успела почти вовремя. Забытый на огне горшок бурлил и плевался мелкими брызгами. Я сдёрнула его с огня и, разумеется, обожглась.
— Эй, — крикнул наверху Вадим, пока я торопливо заговаривала ожог. — С чем пожаловали, гости дорогие?
В ответ что-то весело закричали сразу в несколько глоток. Я так и не дождалась, пока ожог спадёт окончательно, и вышла навстречу гостям. Вадим не спустился — видимо, не мог до конца поверить в их мирные намерения.
— Юрек Шеслав, — представился огромный, похожий на вставшего на задние лапы степного тигра, южанин. Борода у него лежала на груди такая, что и дымари позавидуют — завитая в семь кос, и лишь едва тронутая вкраплениями седины. Украшенное полированными камнями оголовье меча и серебряные украшения на пряжке широкого пояса молчаливо свидетельствовали, что Юрек в торговых делах изрядно преуспел.
— Шеслав, — знакомое имя крутилось в голове. — Не из тех ли Шеславов, у которых семь лет назад Матей Шеслав брал себе в жёны двух младших дочерей Васага Оглобли?
— Он самый, — подтвердил торговец, — А ты, в таком случае…
— Ирга Убил Троих, — сказала я.
— Выросла-то как, — торговец спешился и сделал пару шагов мне навстречу. — Похорошела!
Теперь я вспомнила Шеслава куда лучше. Только семь лет назад я звала его "дядя Юрек", и, чего уж скрывать, изрядно стеснялась. Да и не по годам тогда мне было с ним долго разговаривать.
— Витош! — коротко приказал торговец. — Маленькую шкатулку сюда!
Один из молодых всадников торопливо метнулся к фургону и появился обратно уже с резной, окованной медью, шкатулкой.
— Держи, — Юрек Шеслав протянул мне изящный серебряный браслет с аметистами. — Специально под цвет глаз подбирал. Нравится?