А у здешних охранников мало того, что из месяца в месяц всё те же рожи с бытовыми конфликтами, так до полного счастья, ещё и дикая степь, где убить могут сразу, как выйдешь за пределы видимости. Даже на охоту не сходить. Натуральный короткий поводок, любой нормальный мужик через полгода взвоет.
Как могли поступить эти люди, завидев небольшой, фургонов на семь, караванчик, из тех, что возят степнякам что ни попадя — от ниток с иголками, до женских украшений и крепкой выпивки?
Для пущей убедительности я заставил степняков репетировать сцену показательного затаптывания отставших всадников из охраны каравана, пока не счёл исполнение достаточно убедительным. Условным жертвам не грозили даже сколько-то заметные шишки, но для стороннего наблюдателя выглядело это всё просто жутко. Станиславский остался бы доволен.
Впрочем, главное испытание ждало нашу театральную постановку впереди. Разведчики говорили, что уже чувствуют дым. А это значило, что у нас осталась максимум пара часов перед самой крупной авантюрой за всю мою здешнюю жизнь.
Западная ветвь рода всегда славилась боевым кличем, но только сейчас я поняла, что на самом деле ощущали те, кто слышал его за спиной. Пусть и не в полную силу, но всё же.
Дядя Юрек нахлёстывал поводьями лошадей. Фургончик подпрыгивал и грохотал на кочках так, будто вот-вот развалится. Позади что-то отчаянно кричали охранники. Чтобы убедительно проигрывать гонку, им даже не приходилось как-то стараться — южные лошади выносливее наших, это правда, но медленнее.
Отчаянный крик застигнутого всадниками Кейгота охранника резанул по ушам. Я вспомнила совсем другой крик — недавно, меньше недели назад. И тогда это не было игрой.
На стенах форта уже кто-то двигался — нас заметили. Прозвучал отрывистый сигнал рожка. Дымари поднимали тревогу.
— Проснись, работаем, — Вадим толкнул меня локтём в бок. — Мушкет!
Я подала ему оружие. В фургонах сложили всё, что смогли, уже заряженным и готовым к бою. Два-три выстрела перед рукопашной от лучших стрелков Кейгота, и противник наверняка растеряется. А до тех пор стрелки ждали своего времени лёжа, на полу фургонов.
Двенадцать воинов — это мало, когда им противостоят шестьдесят, но если дать каждому по два-три выстрела подряд — бой уже не выглядит безнадёжным. Только, для этого надо попасть внутрь, а значит — выглядеть убедительно, и показать гарнизону форта, что у нас есть, чем поживиться. Такое можно сделать лишь одним способом.
Оглушительно громыхнул мушкет. Облако порохового дыма повисло между нами и преследователями. Ещё несколько выстрелов из других фургонов прозвучали вразнобой, жалко и безнадёжно.
Совсем как хотел Вадим.
— Ворота! — дядя Юрек захохотал. — Слышишь, девочка, они действительно их открывают!
Сейчас я простила ему даже эту девочку.
— Опять спишь? — резкий окрик Вадима прозвучал у меня почти над ухом. — Перезаряжать кто будет?
Я торопливо ухватила мушкет и шомпол. Обмазанный жиром пыж скользнул в пальцах.
— Куда? — рявкнул Вадим. — Порох, дура!
Только сейчас я поняла, в чём главный секрет мушкетов. Любое другое оружие прощает ошибки. Можно держать натянутую тетиву лука несколько лишних мгновений, пока та не вырвется из усталых пальцев — и всё же попасть. Самострел можно перезарядить не сразу, маленькими рывками, под щелчки стопора. Мушкет же готовят к бою лишь одним способом — правильным.
На башне форта оглушительно грохнула пушка. Всадников Кейгота она достать отсюда не могла, но дымари сейчас волновались не меньше нас.
Фургон дяди Юрека уже грохотал колёсами по настилу моста. Ров мы перескочили за считанные мгновения. Как мы попали внутрь, я просто не заметила — перезаряжала мушкет.
Рука Вадима прижала меня к полу — и вовремя. Оттуда, где я лежала, смотреть приходилось в небольшую щель, но строй легионеров тяжело проглядеть. Во двор спустились почти сорок человек — большая часть охранников форта.
— Ну и что это у нас такое? — сержант наёмников шагнул вперёд и замер перед неровным строем наших фургонов. Неудобное, обманчиво уязвимое построение, но Вадим специально подбирал его на стоянках перед боем, так, чтобы у стрелков оказалось достаточно пространства для ведения огня.
Теперь даже я понимала, как он прав. Стрелки в фургонах могли простреливать каждый угол двора — и не мешать огню соседей.
— Добро, стало быть, везёте? — продолжал юродствовать сержант. — С дикарями торгуете?
— Командир, — устало произнёс дядя Юрек. — Может, договоримся?