— Так вот, — продолжил Вадим. — Это наш форт. К югу от него — Старая Башня. Между ней и фортом примерно двести пятьдесят раз по тысяче шагов. Пока что я не могу сказать более точно. В день мы проходили что-то между сорока и шестьюдесятью. Десять тысяч шагов на карте — такая вот маленькая полоска. Это понятно?
— Да, — согласилась я.
— Отлично, — Вадим дал мне в руки перо. — Тогда покажи мне, где находится Ухо Матери. Точное расстояние и направление. И любые другие места, где боги могут откликнуться на твой зов.
— Ухо матери, — я задумалась. — Если двигаться на закат от Старой Башни, а потом у Кривого Оврага повернуть на Седой Камень…
— Овраг, — Вадим отобрал у меня перо и изобразил на карте маленькую закорючку. — Такой? И камень тогда вот здесь? Большой такой булыжник, да?
— Ну, — я вновь попыталась увидеть земли такими, как их видит бог, и нерешительно обвела рукой часть карты. — Да. И тогда примерно тут окажутся три холма и каменный столб на рассветном кургане.
— Здесь? — Вадим поставил несколько точек на карте. — Вот холмы, вот курган с камнем. Так?
— Да, — подтвердила я.
— Отлично, — Вадим продолжил работать над картой. Перо так и летало. Штрих за штрихом, появлялись всё новые и новые знаки. Я пыталась разобраться, какой из них что значит, но получалось у меня плохо. Затем Вадим провёл извилистую ленту Пограничной Реки, и я всё поняла.
— Вот здесь, — я ткнула рукой в Змеиный Остров на знакомом изгибе реки. — Мать-Земля дарит своим дочерям лёгкие роды, а сок местных растений, если правильно его собрать, ещё несколько лет исцеляет даже самые безнадёжные гноящиеся раны.
— И от него, — Вадим провёл рукой по карте, — где-то тринадцать-пятнадцать дней верхом до этого вот разорённого посёлка, так?
— Да! — подтвердила я. Умом я понимала, что передо мной всего лишь карта — обычный кусок хорошей бумаги с несколькими чернильными отметками, но всё равно, то, что делал сейчас Вадим, казалось непостижимой магией.
— Тогда работаем дальше, — он макнул перо в чернильницу и снова принялся за карту. — Надеюсь, мы хотя бы к вечеру закончим. Утром будет много работы.
— Работаем, — согласилась я. Что-то подсказывало, что покоя мне до поздней ночи увидать не доведётся.
Так и вышло. Последние штрихи мы дорисовывали уже в темноте, при свечах. Сама не понимаю, как я не охрипла после бесконечных расспросов. Кто-то приносил нам еду, пока мы работали, но сейчас я не могла вспомнить ни кто это был, ни даже что мы ели, настолько меня поглотила карта. Лишь сейчас я заметила, что рука Вадима измазана чернилами, а голос устал от непрерывных вопросов.
— Ну вот, — он счёл, наконец, возможным закончить возню с картой. — Та ещё халтура, но для наших целей сойдёт. А теперь спать. Завтра придётся вставать ни свет ни заря.
— Погоди! — остановила я его. Внутри меня всё горело. Перед глазами проносились обрывки чужой памяти. Как же так сказать, чтобы он понял? У его женщин проблем с этим, кажется, вообще не было. Ни у одной. Не то, что у меня.
— Ну, что ещё? — недовольно спросил он. — Ещё что-то вспомнила? Давай завтра уже, а?
— Нет, — кажется, я покраснела, — Я, ну, у меня это…
— Что это? — не понял Вадим.
— Я всё! — отчаянно выпалила я.
— Погоди, — Вадим пристально взглянул на меня, — В каком смысле? В том, что я думаю?
— Да, — слова рвались наружу одно за другим, и я не могла их остановить. — Я знаю, что нам здесь негде совершить омовение и выпить дорогого вина, как этого всегда требуют ваши боги, и что здесь нет волшебного окна с куртизанками, чтобы научить меня тому, чего я не умею, и мягких кандалов с розовым мехом, чтобы скрепить брак так, как этого требует ваша богиня любви, но я могу сходить в подвалы башни и найти что-нибудь полегче, а мех взять можно у дяди Юрека и покрасить лошадиной кровью…
— Так, — Вадим прикоснулся к моим губам одним пальцем. — Ша. Тихо. Я не школьник уже, без окна разберёмся. И с кандалами тоже в другой раз как-нибудь. Только перестань уже меня смущать, ради богов!
И задул свечу.
Глава четвёртая
А может, и зря я от наручников отказался? Один знакомый мотострелок, Борька-Аквафор, которому повезло свои полтора года отслужить в пяти минутах пешком от московской Бауманки, рассказывал как-то, что к ним с той самой Бауманки перед экзаменами регулярно приходили такие экстремалки, что даже четверых парней от стресса избавиться не хватало. Шестеро — ещё куда ни шло. Желательно подряд. Ещё и еду приносили.