— Ну же, — я повёл стволом над головами пехотинцев. — Где эти засранцы?
— Право десять, — сказал Кейгот. — Флаг с драконом.
Как по мне это больше походило на раздавленную каракатицу, но раз Кейгот сказал, что дракон — пусть будет дракон. Выстрел — и знаменосец повалился ничком. Почти одновременно со мной выстрелил и сам вождь. Его выстрел разнёс голову барабанщику.
Этот фокус мы отрепетировали на отлично. Едва сержант врага попытался навести порядок в деморализованном отряде, он получил свою пулю между глаз.
— Лево тридцать, — без малейшей паузы сказал Кейгот. — На голову левее знамени с фениксом.
Этот потвор оказался очень храбрым. Или очень глупым. Попытка возглавить отряд — это хорошо, но зачем сразу выдавать себя всем желающим боевой формой?
Пуля вошла ему в основание шеи, между шлемом и кирасой, только брызги полетели. Какой-то несчастный следом за ним поймал уже деформированный кусок свинца промеж глаз и тоже повалился навзничь. Следом отправились музыкант и знаменосец — лишь мелькнул флаг с вышитой золотом курицей на слегка выцветшем алом поле.
Воздух распороли новые арбалетные болты. С упором на бруствер у степняков получалось худо-бедно стрелять даже из неподъёмных осадных убоищ. Следующий залп ударил в плотный строй — и на этот раз уже с куда большим эффектом. Наша охота за командирами оправдала себя на пятом знамени. Без постоянных выкриков и понуканий молодые наёмники в первых рядах дрогнули, но всё ещё продолжали своё движение. До линии канав им оставалось всего ничего.
До меток для моих артиллеристов — тоже.
Пушки грохнули одна за другой, все десять, что я рискнул притащить на линию укреплений. Десять килограммов свинца — эквивалент полусотни автоматных рожков, устремились к плотным рядам противника.
До этого момента особого представления, что именно делает артиллерийский огонь с вражеской пехотой, у меня так и не сложилось. Масштаба не хватало. Теперь я увидел эту неприглядную картину своими глазами.
По рядам будто прошлась невидимая коса. Центр боевого построения рассыпался. От истошных воплей раненых меня передёрнуло. Мгновением позже их крики заглушил боевой клич степняков. Ряды врага смешались окончательно.
Штуцеры моих снайперов работали не хуже нашего с Кейготом оружия. На расстоянии в сотню метров заметить рослого потвора или богато декорированного сержанта особого труда не составляло даже без прицельной оптики.
Это стоило врагу ещё нескольких командиров — и последних жалких попыток удержать строй. Залпы в спину беглецам оставили на вытоптанной траве ещё несколько десятков убитых и раненых.
Паническое бегство наёмников закончилось только у лагеря. Толстые щиты на повозках вагенбурга давали некоторую иллюзию безопасности, а дистанция в полкилометра — надёжную по местным понятиям защиту от случайных выстрелов.
Доказывать, что эти понятия несколько устарели, я пока не торопился. Пусть до поры чувствуют себя в безопасности. После нанесённого им урона, я сомневался, что следующая попытка случится раньше приведения вражеской артиллерии в боеспособное состояние. Любая заминка в действиях врага мне только на пользу.
— Ну что же, — я отложил карабин в сторону. — Похоже, отбились.
— Почему ты не отдал приказ на преследование? — недовольно спросил вождь. — Мы вполне могли убить ещё несколько десятков этих трусов!
— Вот ещё! — фыркнул я. — Чтобы кто-нибудь в их лагере начал стрелять в наших воинов? Не забывай, их всё ещё раз в пять больше нас. Я не собираюсь зря терять людей, которые доверили мне свои жизни!
— Зря? — удивился Кейгот. — Они бы убили врагов! Мы бы могли победить!
— Мы уже победили, — я усмехнулся. — Подумай сам. Зачем ведётся любой бой?
— Чтобы убить врага! — отрезал вождь.
— Неправильно, — я едва сдержал улыбку. — Чтобы добиться поставленной цели. А цель у нас одна — сковать армию врага. Это мы уже сделали.
— Они всё ещё могут уйти, — возразил Кейгот. — И мы не сможем им помешать. Любой форт за нами они могут взять сходу!
— Да ну? — спросил я. — А они сами про это знают? Наши гости понятия не имеют, сколько воинов сидит в следующем форте. Они понятия не имеют, сколько людей погибнет у них ещё на марше, как это уже один раз произошло. У них почти не осталось кавалерии, чтобы защитить колонну или хотя бы вести нормальную разведку. Знаешь, я почти хочу, чтобы они действительно решились пойти вглубь наших земель.